Сыны Семаргла

— Ваша светлость, — обратился к правителю Фонитий, и, шагнув в сторону лестницы замер в нескольких шагах от уже спустившегося с нее Аилоунена. — Мой брат работает гончарным мастером в Артарии, я попрошу, его он возьмет Сенофия себе в ученики.

— В ученики, — улыбаясь, откликнулся правитель и насмешливо оглядел полного, немолодого Сенофия. — Ну, это будет для него прямо-таки спасением…Отведи его Фонитий завтра к своему брату и пусть он поживет пока у него… Мало надежды, что он научится гончарному мастерству… но хотя бы будем помогать твоему брату и то хорошо, не будет бездельничать и тунеядствовать, так как он делал все время до этого.

— Ваша светлость, — взмолился Сенофий, и, сложив ладони, вместе прислонил их к своему выпученному животу. — А может меня сегодня отведут, что же я буду делать, тут целую ночь. — Сенофий испуганно оглядел розовые стены своего зала, и, понизив голос до скулящего шепота, произнес, — в этом вертепе распутства.

— Замолчи, — раздраженно отозвался Аилоунен и так глянул на бывшего тофэрафа, что тот схватился руками за перила, боясь упасть… уж так его, качнуло из стороны в сторону от гневливого взора правителя. — Ты ведь не до такой степени глуп, чтобы не понимать, какой чистый и светлый человек наследник Восурии. И ему совсем не надо знать, какой грязный… и… — Аилоунен на миг прервался, его губы презрительно дрогнули, он сделал еще шаг, и, сойдя с последней ступеньки, повернул направо да неторопливо направился к коридору, на ходу негромко добавив, — если хочешь отсюда уйти сегодня, сам проси об этом Фонития. А мне некогда этим заниматься и об этом думать, для меня важнее ноне, чтобы Святозар, отдохнул, и успокоилась его душа от всего пережитого и увиденного. Наследник, спустившийся со ступеней лестницы, улыбнулся проявленной заботе прозвучавшей в словах друга, и, бросив последний взгляд на беспокойно вздрагивающего всем телом и кивающего головой Сенофия, поспешил вслед за правителем. Аилоунен меж тем миновав зал, вошел в полутемный коридор, оканчивающейся широкими, двухстворчатыми, стеклянными дверьми, украшенными изображениями розовых цветов. Сразу за наследником не отставая ни на шаг, двинулись Лесинтий и Винирий, а Фонитий остался в зале, тихо беседуя с Сенофием, который плаксивым голосом начал, что-то выпрашивать у бывшего своего подчиненного. Аилоунен, Святозар и воины миновали коридор, и, открыв дверь, вышли наружу, прямо на площадь туда, где раньше стояло жрище.

Наследник лишь только вышел из дверей дворца беспокойно огляделся и увидел, что жертвенника, который так потряс его душу и вызвал тяжелые воспоминания, уже нет, и к удивлению оказалось, что и сама площадь была чиста. С нее не просто был убран жертвенник… нет! Она была именно чистой! С каменной мостовой убрали толстый слой грязи, и навоза. И поразительным образом очистился вдыхаемый воздух, точно его тоже отмыли, а лучи еще не ушедшего на покой солнца наконец-то пробились сквозь мрак и пыль застилающий город, и теперь ярко освещали чистую каменную мостовую. На противоположной стороне площади находилось большое количество людей, которые и убирали мусор, сгребая его лопатами, и накладывая в огромные телеги, запряженные лошадьми. Среди этих людей мелькал то там… то здесь Оскидий. Одначе стоило ему узреть вышедших из дверей правителя и наследника, как он, что-то молвив работающим людям, тотчас поспешил к дворцу. Бывший паярыжка вмале подойдя ближе, широко улыбнулся, так, что его некрасивое лицо стало даже каким-то приятным, и громко сказал:

— Ваша милость, как вы себя чувствуете? Вы так напугали нашего правителя. Мы, было, подумали, что какой-то предатель нанес подлый удар вам в спину.

— Нет, Оскидий, просто…, — начал было Святозар, а посем замолчал, не зная, как объяснить то, что он увидел и с чем увиденное сравнил.

— Просто у наследника Восурии, — пришел на выручку к другу, Аилоунен. — Прошедшего ради нашего народа тяжелые испытания, страшные воспоминания связаны с этой гнилой верой в Есуания.

— А…а… все ясно, — тяжело вздохнув, откликнулся Оскидий и порывчато оглянулся назад, словно опасаясь, что сейчас позадь него, прямо из-под земли, вылезет жрище.

— Оскидий, так, что ты примешь нас гостями в своем доме? — поинтересовался Святозар, прерывая наступившую на малеша тягостную тишину.

— Ах, ваша милость, конечно, приму, с большой радостью, — благодушно улыбаясь, ответил Оскидий. — Пойдемте, пойдемте. И вновь назначенный лампедр все еще продолжая по-доброму щериться, пошел вперед, указывая дорогу Святозару и Аилоунену, и идущим позади них Лесинтию и Винирию. Пройдя по площади мимо высокого, двухэтажного, искусно обложенного белым, гладким камнем дворца бывшего тофэрафа, где на втором этаже находились полукруглые балконы с чеканными из бронзы низенькими ограждениями, повернули налево. Да также медленно двинулись по широкой, но очень мусорной улице, на оной с одной и другой стороны располагались высокие дворцы знати, под стать дворцу тофэрафа.

— Оскидий, — спросил Аилоунен, шедший прямо за лампедром. — А почему на этой улице не убираются?