Сыны Зари

– Теперь давайте послушаем, что вы сделаете, – глубокомысленно кивнув, сказал Санчес.

– Я дам вам треть закупочной стоимости Дега.

– Что-что?

– Сто тысяч долларов, возможно, немного больше, – сказал Кэлли, выхватив эту сумму из воздуха.

– Треть этой трети вперед.

– Это невозможно, – развел руками Кэлли.

Санчес распрямил ноги и посмотрел в сторону арены.

– Я бы мог там сделать свое недельное жалованье.

– Я сам не покупатель, – сказал Кэлли. – Я работаю на этого покупателя. Он не знает, как я это делаю. Не думаю, чтобы он сильно возражал, но я бы предпочел не выяснять у него этого. А кроме того, это мое дело, а не его. Я получаю комиссионные при продаже, понимаете? Если я уведу эту вещь из-под носа Кемпа и представлю моему покупателю, он возьмет именно меня, когда ему снова понадобится агент. Кемп часто бывает на рынке картин. Эти жучки, которые вы там воткнете, не изнашиваются, так что я смогу подслушивать его в любое время. Это для меня очень много значит. А вам я не смогу заплатить до тех пор, пока не куплю эту вещь и не продам ее. Я отдам вам свои комиссионные – это очень хорошие деньги. Я вам сказал, что наша затея дает мне огромное преимущество на любом аукционе, где Кемп будет покупателем. Мы можем потолковать о том, какую долю будете получать вы. Всякий раз, когда я смогу помешать Кемпу в том или ином деле, вы будете в выигрыше. Но я не смогу заплатить вам до тех пор, пока мне не заплатят. А если это сработает, если я услышу что-то такое, что смогу использовать, и это выгорит, тогда мы оба хорошо подзаработаем, вы – прямо сейчас, а я – попозже. – Кэлли не мог понять, оказывали ли его слова какое-либо воздействие на Санчеса: тот повернул лицо к свету арены, а щека его была в плотной тени. – Вы же игрок. Риск тут невелик, а вознаграждение отличное.

– Риск невелик для вас, – сказал Санчес, не поворачивая головы.

– Так вы не сможете сделать это? Пару телефонов внести, пару вынести.

– Это можно.

– Но вы не должны оставаться там. Только жучки. – Кэлли засмеялся. – Найдите другую работу, а то и вовсе уезжайте отсюда. Деньги все равно будут продолжать поступать. Подумайте об этом, я полагаюсь на ваше молчание. Если я обману вас, пожадничаю, вы в любое время можете позвонить Кемпу и, не называя себя, рассказать, что ему следует поискать в своем доме. И все мои преимущества исчезнут. Господи, да вы в любое время можете это сделать. Я полностью в ваших руках.

На минуту наступило молчание. Санчес встал, и они потихоньку двинулись обратно, к арене. Карбидные лампы шипели в темноте. Санчес сказал:

– Я спросил: «И всего-то?» Вы ответили: «Этого вполне достаточно».

– Еще я хочу увидеть его дочь, Нину. Ведь когда Кемп уезжает, вы присматриваете за ней, так?

Санчес приблизился к Кэлли на шаг, словно им надо было приглушить голоса. Его дыхание стало от наркотика сладковатым, а голос впервые прозвучал встревоженно:

– Для чего она вам понадобилась? Она сумасшедшая.

– Просто потолковать. Она должна знать, что происходит в доме. Может дать мне лучшее представление о том, что он делает, много ли денег тратит и на что именно.

– Слишком близко. Вы хотите подобраться слишком близко.

– Это всего несколько дней. А потом я уеду. – И поскольку Санчес не ответил, Кэлли добавил: – Мы забыли о компенсации. Это ведь заработок на целую жизнь.

– Где я могу найти вас?

Санчес вообще ни разу не спросил имени собеседника. Кэлли дал ему служебный адрес Карла Мэзерса. В белоснежном свете со стороны арены на фоне черного как смоль проема разрушившейся двери индейские черты Санчеса проступали почти рельефно: высокие скулы и тяжелая челюсть, крупный нос, широкая верхняя губа.

Со стороны арены донеслись нестройные возгласы, а за ними крики и бессвязное бормотание. Санчес полуобернулся, потом внимательно взглянул на Кэлли и сказал:

– Хорошо.

Он протянул руку, и когда Кэлли пожал ее, у него было ощущение, что он держит холодного таракана.

– Трубка мира, – сказал Санчес.

Шла уже седьмая схватка, и петух толстой женщины все еще был полон боевого задора. Когда она наклонилась к арене, поддерживая своего петуха и слегка задыхаясь, ее большие груди вывалились из-под блузки. Головы обоих петухов звучно стукнулись друг о друга, а лапы молотили по воздуху. Айра Санчес предложил пари, и букмекер кивком принял его.

В это время года Кемп любил совершать верховую прогулку около восьми часов утра, до того как солнце поднимется высоко. Три раза в неделю Айра должен был оседлывать пару пони, и они с Кемпом медленно ездили среди пышных, склонившихся роз, слушая, как вода – жик-жик – обрызгивает цветы из пятидесяти специальных разбрызгивателей. Им предстояло протрусить до плоской горы в двух милях от розового сада и вернуться назад.