Сыр и черви. Картина мира одного мельника жившего в XVI веке

Единственная, о которой наверняка известно, что она была куплена, — это «Цветы Библии». «Я ее купил в Венеции за два сольдо», — говорил Меноккио. О происхождении трех других — «Истории Страшного Суда», «Месяцеслова» и гипотетического Корана — не известно ничего. «Прибавление» Форести Меноккио получил в подарок от Томазо Меро из Мальминса. Все остальные — шесть из одиннадцати, больше половины, — одолжил. Знаменательный факт, указывающий на наличие в этой крошечной общине целой группы читателей: камень преткновения в виде своих скудных финансовых возможностей они обходили, передавая книги друг другу. Так, «Светильник (или «Розарий») Богоматери» Меноккио получил от одной женщины, Анны де Чекко, пока отбывал срок своего изгнания в Арбе в 1564 году. Ее сын, Джорджо Капель, вызванный в качестве свидетеля (мать к тому времени умерла), сообщил, что у него осталась одна книга — «Жития святых»; остальные забрал арбский священник и вернул потом только две или три, заявив, что остальные «решено сжечь» (решено инквизиторами, надо полагать). Библия досталась Меноккио от его дяди Доменико Джербаса вместе с «Легендарием святых». «Легендарий» «вымок и изорвался». Библия же перешла в собственность Бастиана Сканделлы, двоюродного брата Меноккио, и Меноккио неоднократно ее у него одалживал. За полгода до начала процесса, однако, жена Бастиана, Фьора, сожгла ее в печке; «большой грех — жечь такую книгу», заметил Меноккио. «Мандавилла» была получена Меноккио за пять или шесть лет до процесса от Андреа Бионима, монтереальского капеллана, который случайно нашел эту книгу в Маниаго, разбирая какие-то нотариальные акты. (Сам Бионима, однако, благоразумно уточнил, что книгу передал Меноккио не он, а Винченцо Ломбардо, который, «зная немного грамоты», взял ее у него дома). Владельцем «Сна Каравии» был Никола из Порчии — быть может, одно лицо с тем Николой Мелькиори, от которого через посредство Лунардо делла Минусса из Монтереале Меноккио получил «Декамерон». Что же касается «Цветов Библии», то Меноккио в свою очередь одолжил их одному молодому человеку из Барчиса, Тита Корадина, но тот (по его словам) прочел только одну страницу: священник объяснил ему, что это книга запрещенная, и он ее сжег.

Довольно активный книгообмен, и затрагивает он не только духовных лиц (как можно было бы предполагать), но даже женщин. Известно, что в Удине с начала XVI века действовала школа под руководством Джероламо Амазео, где «научались грамоте все, без какого-либо различия лиц: дети горожан наравне с детьми подмастерьев, малые и вошедшие в возраст, и ни с кого не взималась никакая плата»75. Начальные школы, где обучали даже начаткам латыни, имелись также и неподалеку от Монтереале, в Авиано и Порденоне76. И все равно нельзя не удивляться, что в маленьком, затерянном среди холмов селении столько читали77. К сожалению, не всегда нам известен социальный статус этих читателей. О художнике Николе из Порчии уже говорилось. Бастиан Сканделла, двоюродный брат Меноккио, значится в уже упоминавшемся кадастре 1596 года в качестве владельца (но неизвестно, на каких правах) нескольких участков земли; в том же году он был подестой Монтереале. Но все остальные — имена и только. Тем не менее очевидно, что для них книга составляла привычную часть обихода; книга — это предмет частого употребления, к ней относились без излишнего почтения, она могла вымокнуть и порваться. При этом обращает на себя внимание возмущенная реакция Меноккио на сожжение Библии (которую отправили в печь явно, чтобы она не попалась на глаза дознавателям из инквизиции): несмотря на ироническое сравнение с «книгами о сражениях», Писание представлялось ему книгой, отличной от других, ибо содержало в ядре своем слово Божие.

14. Печатное слово и «вздорные мысли»

Анализируя книжный список Меноккио, нужно иметь в виду то обстоятельство, что больше половины книг, упомянутых Меноккио, ему не принадлежало. Лишь в случае «Цветов Библии» мы можем уверенно предполагать сознательный читательский выбор — предпочтение, оказанное именно этой книге среди многих других, выставленных на продажу неизвестным венецианским книготорговцем. Показательно, что «Цветы», как мы убедимся в дальнейшем, служили Меноккио в качестве livre de chevet*. И наоборот, чистая игра случая причиной того, что «Мандавилла» оказалась в руках падре Андреа Бионимы, рывшегося в маниагских нотариальных актах; Меноккио же ее выпросил просто из любви к чтению, а не потому что она чем-то его заинтересовала. Так же обстоит дело, по-видимому, и с остальными книгами, одолженными им у односельчан. Список, нами составленный, включает преимущественно те книги, которые Меноккио были доступны, а не те, которые он выбрал бы сам и которые предпочитал другим.