Сыщик, ищи вора!

Одно весьма существенное отличие Пограничья от Сечи в том, что на Сечь стекался в основном самый что ни на есть простой народ (ну, разве что попадались мелкие польские шляхтичи, имевшие веские основания не показываться на родине). А в Пограничье всем издавна заправляли несколько старинных и сильных баронских родов. Самыми крупными и влиятельными были Перси и Невиллы, графы (!) Нортумберлендские и Уэстморлендские.

Как они там жили-поживали? Да в лучших традициях Сечи и других казацких войск – то воевали друг с другом, то с соседней Шотландией – точнее, главным образом устраивали разбойные набеги (а грабеж в тех довольно скудных местах сводился в основном к угону скота). Причем шотландцы, отнюдь не ангелы, то и дело сами вторгались в Пограничье, живо интересуясь тамошним скотом и лошадьми…

Мало того! Там, в Пограничье, обитали еще свои собственные беспредельщики, так сказать, отморозки из отморозков. В болотистой и холмистой области Чевиот процветали две «разбойничьи долины», где обосновался вовсе уж безбашенный народ. Можно себе представить, что это была за публика, если даже Перси с Нортумберлендами и другие бароны именовали их разбойниками.

Действительно, тот еще народец, не признававший не то что законов (о которых они, не исключено, имели самое смутное впечатление), но и введенных баронами «понятий». Понятия у них были свои, незамысловатые: во-первых, хранить верность своему клану, во-вторых, делать исключительно то, что идет на пользу клану. Это были именно что не шайки, а кланы – в самых труднодоступных местах Чевиота, среди болот, стояли самые настоящие крепости, где обитали примерно тысячи полторы вооруженных до зубов головорезов – с семействами и престарелыми родственниками, не способными уже держать оружие и потому жившими на положении пенсионеров, о которых чевиотцы при всей своей отмороженности заботились, прекрасно понимая, что и сами когда-нибудь состарятся…

Жители «разбойничьих долин», как и всякие приличные люди в тех местах, промышляли главным образом угоном скота – и у шотландцев, и у английских баронов. Кроме того, занимались натуральным рэкетом, вежливо предлагая зажиточным хозяевам либо платить денежку, либо однажды оказаться перед фактом, что их стада угнаны, а поместья сожжены. Да вдобавок похищали людей, за которых родня могла дать хороший выкуп. При малейшей опасности многие быстренько перебирались по ту сторону шотландской границы – где, в общем, обитали примерно такие же отморозки. Одним словом, места были веселые.

Довольно долго английские короли просто-напросто не могли ничего поделать с этим британским подобием Запорожской Сечи – победить их можно было только серьезной военной силой. А собирать сильную армию и вести ее через всю Англию, до шотландской границы, чтобы осаждать там хорошо укрепленные замки и крепости, было бы чересчур затратным предприятием. К тому же подвластным королям землям «беспредельщики» не особенно и докучали, так что на них очень долго смотрели сквозь пальцы. Эту разгульную вольницу – и баронов Пограничья, и жителей «разбойничьих долин» – скрутила в бараний рог лишь королева Елизавета году примерно к 1570-му. Крутая была дама, кое в чем ничуть не уступавшая Ивану Грозному, с которым, кстати, состояла в довольно дружеских отношениях, основанных на взаимной выгоде.

Глава шестая Корсары Ивана Грозного

Вот, кстати, об Иване Грозном. Есть одна полузабытая, но безусловно интересная страничка истории тех времен…

В 1558 году русская армия вторглась в Ливонию, чтобы добиться выхода к Балтийскому морю. Чисто русской ее никак нельзя назвать – как и во многих других случаях, она в значительной степени состояла из казанских и касимовских татар и казаков, и даже командовал ею казанский царевич Шигалей (к тому времени ставший главой Касимовского ханства – вассального татарского государства, преспокойно существовавшего посреди России).

Это, конечно, была чистейшей воды агрессия. Но никак не стоит ее списывать на пресловутое «извечно русское варварство». Во-первых, в те времена так поступали все: едва обнаружив, что ближайший сосед ослабел, быстренько шли на него войной, чтобы урвать, сколько удастся. Во-вторых, тогдашняя Ливония была настроена к России «без всяких серьезных причин» откровенно враждебно. Они сами однажды вторгались на Русь и даже захватили Псков, откуда вскоре были выбиты. Кроме того, ливонцы, опасаясь усиления соседней Московии, перехватывали и сажали в тюрьмы многочисленных иностранных мастеров, которых Иван Грозный нанимал в Европе, на что выхлопотали у германского императора (тоже опасавшегося усиления «варваров») специальное разрешение. О некоторых специфических привычках ливонцев писал историк Михалон Литвин: «У ливонцев московитов убивают, хотя московиты и не заняли у них никаких областей, будучи соединены с ними союзом мира и дружбы. Сверх того, убивший московита, кроме добычи с убитого получает от правительства известную сумму денег».