Порой его все же удавалось прищемить. Захваченные у почепских казаков земли пришлось вернуть. Вскрылась зерноторговля с заграницей, но вместо смертной казни Меншикова приговорили сдать в казну выручку – примерно полтора миллиона. За махинации с хлебными подрядами уже в России предъявили иск, составлявший около ста пятидесяти тысяч рублей. Однако ни в первом, ни во втором случае большей части предназначенных к взысканию денег казна так и не получила – Меншиков как-то ухитрялся отделываться выплатой гораздо меньших сумм. Пытались судить и Соловьевых, но они в конце концов вывернулись, надо полагать, не без помощи Меншикова, в чьи интересы никак не входило, чтобы развязали язык люди, слишком много знавшие о его крупных махинациях…
Не раз Петр, выведенный из себя злоупотреблениями своего любимца, применял «внесудебные» методы: попросту чувствительно охаживал светлейшего своей знаменитой тростью, больше похожей на дубину, но уж такие пустяки можно было пережить…
Почти одиннадцать лет, с 1714 года и до смерти Петра, Меншиков постоянно находился под следствием по самым разным делам, но всякий раз как-то выкручивался. Правда, незадолго до своей смерти Петр все же снял Меншикова с нескольких высоких постов, однако, даже если и собирался применить более крутые меры, попросту не успел…
После смерти Петра Меншиков воспрянул. Писаного завещания, кому надлежит наследовать трон, Петр не оставил. И когда Сенат собрался на заседание, чтобы решить, как теперь быть, как жить дальше, кому править, во дворе затрещали гвардейские барабаны. Оказалось, у здания Сената стоят Преображенский и Семеновский полки с примкнутыми штыками. Очень скоро в зал, где заседали сенаторы, ввалился Меншиков с обнаженной шпагой в сопровождении оравы гвардейских офицеров помянутых полков. И объявил: в народе есть мнение «посадить на царство» овдовевшую императрицу Екатерину. А представители народа – вот они: и сам Меншиков с гвардейцами, и те два полка, что выстроились во дворе. Разве мало электората?
Сопровождавшие Меншикова гвардейцы довольно громко поддержали «главного народного представителя», простым русским языком объясняя, что они сделают с теми врагами демократии, кто станет противиться народному волеизъявлению. Впрочем, они не собирались особенно лютовать, обещая лишь порасшибать головы и ноги выдернуть. Зато сам Меншиков (есть свидетельства очевидцев) уточнил: «Насмерть пришибем, мать вашу!»
Вообще-то сенаторы собирались возвести на престол внука Петра I и его полного тезку – малолетнего Петра Алексеевича, сына убитого царевича Алексея. По очень простой причине: он был самого что ни на есть благородного происхождения, без малейшего изъяна в родословной (бабушка – Евдокия Лопухина, из старого боярского рода, мать – София Шарлотта, дочь герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского). Меж тем Екатерина (о чем каждая собака знала) – особа крайне мутного происхождения, взятая в плен при штурме Нарвы, и сначала ее валяли драгуны под телегами, потом в более комфортных условиях пользовала парочка высокопоставленных военачальников, потом Меншиков, а уж от светлейшего она попала к Петру. Очень уж неуместно было возводить на трон Российской империи дамочку столь непонятного происхождения и столь бурной биографии.
Однако «народные представители», как те, кто явился на заседание Сената, так и те, кто стоял во дворе, выглядели крайне убедительно, а приводимые ими аргументы производили впечатление… Единственный, кто попытался что-то вякнуть, – князь Репнин, сказавший, что он как-никак фельдмаршал, командующий всей русской армией, в том числе и гвардией, и явление сюда преображенцев и семеновцев есть вопиющее нарушение воинского устава и субординации.
На это один из спутников Меншикова, генерал Иван Бутурлин (подчиненный Репнина), невозмутимо ответил: гвардия сюда пришла по воле матушки императрицы, которой обязаны подчиняться все, в том числе и всякие там фельдмаршалы. Остальные вновь напомнили о значении демократии в современном обществе и тех последствиях, которые грозят антидемократическим силам в лице Сената (впрочем, кроме сенаторов в заседании участвовали и генералы, и высшие должностные лица Святейшего синода).
Самоубийц среди собравшихся не нашлось, и кандидатура Екатерины была утверждена самым что ни на есть демократическим голосованием: все голоса «за», нет ни единого «против», и воздержавшихся нет… Финита ля комедия!