Сыщики 45-го

– Надежда есть всегда, – сообщил Конышев. – Она вообще умирает последней. Звонил в линейный отдел, звонил, в итоге доломалось…

– Доломал, – поправил Вишневский.

– Запомни, Стас, – назидательно сказал Конышев, – ошибок не совершает только тот, кто ничего не делает. Все в порядке, сейчас заработает, всего лишь пружина оторвалась… Мама дорогая, да тут такая прорва дохлых тараканов! – Конышев снял крышку с корпуса и тихо позеленел. – А мы еще удивляемся, почему эта штука постоянно барахлит…

– Чтобы через пять минут все работало, – заторопился Алексей. – Петр Антонович, остаетесь за меня. Я должен проверить одну версию. Это может занять несколько часов.

– Вы в одиночку куда-то собрались? – удивился Вишневский. – Вам следует оставить свои координаты, Алексей Макарович.

– Ничего страшного, это не опасно.

Завгар ломался, как девочка, словно от сердца отрывал дребезжащий и явно отработавший свой ресурс «ГАЗ-64» с вырезами в корпусе вместо дверей. Еще возмущался – у вашего отдела уже есть машина! Алексей уверил, что транспорт требуется по срочной служебной надобности, расписался, где следует, бросил назад дополнительную канистру бензина и покинул гараж.

Примерно полчаса кружил по городу, проверяясь, не прилип ли «хвост». Потом по Конармейской добрался до восточной окраины, пересек переулками Советскую, Базарную, проехал тюрьму, еще раз убедился в отсутствии слежки и подался к железнодорожному переезду…

Местность к юго-западу от бора была безлюдной. Все машины по развилке уходили вправо. Был риск застрять в распутице, пришлось вспоминать свое водительское мастерство.

Он въехал в бор по лесной дороге, спустил «газик» в низину, чтобы не мозолил глаза местным лешим. Дальше двигался пешком на северо-восток, не теряя из вида опушку. Он был уверен, что слежки не было.

За несколько минут Алексей отыскал место, где горел «Опель». Остатки машины вытащили еще два дня назад: руководство хлебозавода подогнало специальную технику. Для списания автотранспорта требовалось от него хоть что-то. Местность истоптали, поляна выгорела.

Черкасов покружился вокруг пятачка, сориентировался. Отыскал тропу, по которой выходил из леса, кустарник, куда нырнул бродяга. Работал методично, ни на что не отвлекаясь. Только иногда посматривал на часы. Середина рабочего дня, однако…

Ветки были сломаны, здесь бежало это чудище, спрыгнуло в канаву, припустило по ней дальше. Чудище носило изношенные здоровые ботинки с наполовину стершейся подошвой. Они неплохо продавливали почву. Он шел по следам – канава петляла, уводила в глубь леса. Сгущалась растительность. Папоротник путался с елями – худшего сочетания не придумать. Вот бродяга выбрался из канавы, петлял между деревьями.

Чувство ориентации сохранялось – неподалеку проходила лесная дорога, пользовались которой, мягко говоря, нечасто. Именно на ней у начала леса он оставил машину. Следы вдруг стали плутать, вились восьмерками между деревьями, снова спустились в овраг, где протекал ручей. Потом выбрались наверх, где у подножия старой ели Алексей наткнулся на кучу валежника, явно собранного рукой человека. Характер следов вокруг этой кучки указывал, что ей не два-три дня, а гораздо меньше.

Капитан походил еще немного, вернулся к валежнику. Повсюду возвышался ельник, затея Алексея начинала принимать очертания авантюры. Но бродяга сюда приходил не раз, блуждал по округе, где хватало сушняка, ломал себе растопку. Несколько раз спускался в овраг, чтобы напиться из ручья. Оставалось верить в удачу.

Алексей забрался под ель, нижние ветки которой фактически расползались по мху, свил себе гнездо. Достал пистолет, папиросную пачку с зажигалкой, покурил, стараясь выдыхать дым мелкими порциями. Он еще не знал, что это пустое времяпровождение растянется почти на два часа…

Но терпение в итоге было вознаграждено! Захрустели ветки, появился бродяга. Он спустился с пригорка, заросшего хвойной порослью, пролез между плотно растущими деревьями. Это был именно он – заросший, грязный, в каких-то невероятных обносках. Он тяжело дышал, сипло кашлял. Меньше всего он рассчитывал встретить чужака, поэтому даже не смотрел по сторонам.

Он спустился в овраг, напился из ручья, встав на колени, еще немного покашлял. «Запущенный бронхит, – определил на слух Алексей. – Или начальная стадия чахотки».

Бродяга выбрался из оврага, опустился на колени перед кучкой валежника, поднял ее, стараясь ничего не уронить, поволок к пригорку на полусогнутых.

«Значит, рядом берлога, – предположил Алексей, – не поперся бы за валежником в такую даль. Лес кругом – сушняка навалом».

Он выполз из-под елочки, некоторое время передвигался по-пластунски. Затем поднялся на колени, двинулся вприсядку, решив повременить с нападением. Вот если его заметят – тогда конечно…

Это произошло довольно быстро. Бродяга не жаловался на слух. Он внезапно остановился, втянул голову в плечи. Потом резко повернулся. В глазах, упрятанных в глазные впадины, мелькнул испуг.