Сыщики. Город Озо

— Впервые я увидел орден Святого Патрика на портрете в особняке Кестрелов десять лет назад. Мы с матушкой были приглашены на прием к этим свихнувшимся старухам. Тогда они еще давали приемы. Портрет их брата, Ричарда Кестрела, был самой большой картиной в каминном зале особняка. Я видел его всего один раз, но запомнил на всю оставшуюся жизнь. Этот орден... Старухи рассказывали, как старый Кестрел гордился своей наградой... О, они совсем лишились разума после какой-то давней семейной трагедии. Все надеялись, что придет какой-то наследник, и похвалялись, что смогут его опознать по одним им известному признаку. И вот, кажется, Гордения, а может быть, и Белинда не удержалась и проболталась моей матушке, что на том портрете есть что-то... Что-то, что поможет им опознать наследника. Вы понимаете? Она говорила, а я подслушивал...

— Вы решили, что это — орден?

— А там больше ничего и не было! Старикан позировал художнику только с одной этой побрякушкой.

— Но ведь орден все это время хранился в доме!

— Еще бы! Вторая сестра лично его доставала из шкатулки и показывала гостям. Но ведь они совсем выжили из ума! Я уже тогда подумал: если найдется какой-нибудь ловкач, что сможет похитить эту награду, а потом, через пару лет, вернется вместе с ней и предъявит свои права на наследство — старухи на радостях все ему и отдадут.

Ричард покачал головой:

— Агнесс пока еще в своем уме. С ней бы ваш номер не прошел.

— Ей девяносто восемь лет! — взвизгнул Уильям. — Сколько можно коптить небо? Я и так долго ждал!

— Кстати, об ожидании. Как я понимаю, вы происходите из...

— Мой род не моложе Кестрелов! Мои предки служили верой и правдой еще Марии Тюдор.

— И что же стало с вашим родом теперь? Как вы оказались здесь? — Ричард обвел взглядом жалкую комнатенку.

— Скачки... — одними губами произнес Уильям Карлейль. — Все промотал... Имение описали. Выставили на улицу.

— И тогда вы вспомнили о безумных сестрах Кестрел.

— Да им уже все равно! Не сегодня завтра отдадут богу душу, и тогда все заберет казначейство!

— Но ваши планы сорвались.

— Еще бы! — с горечью воскликнул опустившийся аристократ. — После того как пропажа обнаружилась и все это раструбили в газетах, мне с ним только к скупщикам. Да и то...

— Вы понимаете, что теперь вас ждет тюрьма?

Карлейль промолчал. Ричард поднялся.

— Я сегодня отнесу орден куда следует. А завтра вы, если в вас осталась хоть капля благородства ваших предков, сами явитесь в Скотланд-Ярд и расскажете обо всем дежурному инспектору. Это будет учтено впоследствии.

Несчастный похититель прижал к лицу подушку и зарыдал. На какое-то мгновение Ричарду стало жалко этого запутавшегося человека, но свои дела здесь он уже закончил. Оставаться и продолжать разговор не имело смысла. Не говоря больше ни слова, он вышел из комнаты и спустился на улицу.

Бобби дремал на облучке.

— На сегодня все, Бобби! — сказал Ричард. — Едем домой.

Последние полгода сыщик снимал довольно приличную квартиру в Сити, и отсюда до нее было рукой подать. Не прошло и получаса, как кэб подкатил к самым дверям его жилища. Два фунта — огромная для простого извозчика сумма — перекочевали из кошелька Ричарда в широкий карман сюртука Бобби.

— Всегда приятно иметь с вами дело, мастер! — ощерился Бобби. — Моя старушка каждое воскресенье ставит свечку за ваше здоровье.

— Передавайте ей мою искреннюю благодарность, дружище! — сказал Ричард. — Приятно думать, что кто-то хлопочет за тебя перед Всевышним. Всего наилучшего.

— И вам удачи, сэр!

Бобби дернул поводьями и, насвистывая бодрый мотивчик, поехал прочь. Ричард поднялся к себе и только теперь понял, как он устал за сегодняшний день. Сил ни на что больше не оставалось, поэтому сыщик наскоро поужинал холодным мясом, заботливо оставленным квартирной хозяйкой на столе в гостиной, и отправился спать.

На следующий день он встал поздно, но времени до визита к Поулсонам было еще много. Ричард решил не торопясь позавтракать и просмотреть утренние газеты, принесенные пожилой горничной.