Сыскарь

— Это только на гладком листе бумаги ближайшее расстояние между точками — прямая. А с помощью трансгрейдера можно пространство-лист смять и даже самые удаленные точки приблизить и совместить. Причем сдвиг может осуществляться не только по пространственным координатам, но и по временным. Трансгрейдер как бы слегка преобразует поля и материю, пробивая путь между мирами. И потому его еще для простоты называют преобразователем.

— Круто, — согласился я и с удивлением уставился на пустой стакан. Когда я все выпить-то успел?

— Фимка! — заорал мой ученый собутыльник во всю глотку. — Принеси еще настойки!

Орчанка появилась с подносом, плотно заставленным какими-то блюдами. Поставила его на стол, забрала опустевший графин и развернулась, чтобы уйти. Длинная коса, мотнувшись, шлепнула ее по низу спины, а я подумал, что в принципе девушка вполне даже привлекательно смотрится в этом платье, отлично подчеркивающем выдающиеся во всех смыслах достоинства.

Глава 4

Утро встретило не только яркими солнечными лучами, настойчиво пытающимися выжечь мне глаза прямо сквозь сомкнутые веки, но и жуткой головной болью, нещадно раскалывающей черепушку.

Надо же, новый день в новом мире, начинающийся с мерзкого похмелья. Сколько раз я об этом в книжках читал. Только, в отличие от набивших оскомину однотипных литературных изысков, начало этой истории я помнил превосходно. Не то чтобы меня это сильно радовало, но уж лучше так.

А вот окончание вечерней попойки выпало из памяти совершенно. Я вроде и старался пить в меру, памятуя о коварстве агентов спецуры (а мой новый знакомец однозначно таковым и являлся) и их умении развязывать собеседникам языки по пьяни. Но, похоже, не учел коварство самой настойки. Помню, что наш разговор по душам после третьего стакана перешел в легкую форму допроса. Помню, что старался не сильно откровенничать. Но о чем под конец шла беседа, вот, убей бог, не помню.

Помню еще, что меня чуть не женили на Фимке, так игриво вертящей округлым задом перед самым моим носом…

Или все-таки женили?! Иначе чем объяснить тот факт, что, проскользнув в чуть приоткрывшуюся дверь опочивальни, укутанная в простыню девица присела на край кровати и, радостно сияя хищной улыбкой, сунула мне наполненный чем-то горячим стакан.

— На-ка, голубчик, испей, — шепнула она, приблизив к моему лицу пухлые губы, едва я, скрипя мозгами и суставами, с трудом приподнялся на локтях.

Звонко чмокнув меня в щеку, покрывшуюся за ночь колючей щетиной, орчанка скинула с плеч простыню и, сверкнув аппетитными прелестями, без всякого стеснения скользнула ко мне под одеяло.

Зашибись картошка с мясом! Я поперхнулся обжигающе горячим напитком и от неожиданности чуть не выплеснул эту огненную лаву из стакана себе на грудь. Девица явно чувствовала себя в моей постели как у себя дома.

Еле усмирив эмоции, я продолжил очень мелкими глотками вливать в себя это явно лечебное снадобье. Или зелье? Это же просто волшебный эликсир! Никакой рассол не в состоянии был тягаться с этим животворящим напитком.

С каждым глотком боль все заметнее сдавала позиции, исчезая и уступая место бодрой силе, стремительно наполняющей тело. Еще пара глотков — и я, позабыв о муках и сомнениях, с удовольствием приобнимал упругое тело орчанки, так и льнувшей ко мне под одеялом. Ее шаловливые ручки уже вовсю гуляли по моему телу, куда только не забираясь и заставляя вздыбливаться от неодолимого желания все мое радостно воспрянувшее естество.

— Ну как, голубчик, набрался сил? — проворковала эта зубастая зараза, поворачиваясь ко мне спиной, томно выгибаясь и прижимаясь к моему бедру роскошным соблазнительным задом. И слава богу, что задом. Эта ее улыбка пираньи все же приводила меня в некоторое смущение и замешательство.

Уж не знаю, как я справлялся с этой бестией ночью, но поутру она ухайдакала меня так, словно я лет десять совсем не занимался спортом, а потом меня вдруг заставили сдавать нормы ГТО. Причем все сразу и без малейшего перерыва.

Когда Фимка ускользнула прочь со словами: «Идти надо», — я вздохнул с немалым облегчением. Потому как еще немного, и мой постельный энтузиазм окончательно сдулся бы, вынудив поднять белый флаг и позорно расписаться в полном своем бессилии.

В кровати я тупо провалялся еще, наверное, с полчаса, прежде чем девица, громко постучав в дверь, заглянула в комнату вновь. Правда, уже при полном параде. Принесла здоровенный кувшин с теплой водой и полотенце. Предложила помочь умыться и сообщила, что завтрак скоро подадут. Словно не выматывала меня только что секс-марафоном. Вся из себя приличная и деловито-сосредоточенная. Хотя глаза у чертовки, я таки заметил, сверкали все же хитрым и довольным блеском.

Ну и ладно. Раз делает вид, что ничего такого не произошло, так тому и быть. Нашим легче.

Голова болеть перестала. Одежду, вчера разбросанную где попало, я с грехом пополам отыскал и напялил на себя, примечая, что чувствую себя вполне бодрячком. И готов ступить в новый мир и будущее с высоко и гордо поднятой головой.