Сыскная одиссея

— Что случилось? — пробормотала она. — Сестра?

— Никак нет…

— Барина убили! — брякнул кучер Парфен.

Антонина побледнела и бросилась было вперед, но вдруг остановилась. Глаза ее широко открылись и устремились в пространство на какой-то невидимый предмет. Она зашаталась и упала без чувств на руки бросившихся к ней людей.

В эту минуту прибежала Катя.

— Григорий Иванович! — кричала она. — К барыне не могу достучаться! Дверь заперта на ключ. Стучала, стучала, не подает голоса… Что это с барышней-то? Ах господи!

— Что ты городишь, дурища? Пойдем.

Григорий побежал в уборную.

— Да отсюда заперто, барыня ведь вчера сама заперла! — заявила Катя. — Я слышала, как щелкнул замок.

Не слушая возражений горничной, Григорий начал стучаться в спальню сначала тихо, потом все сильнее и сильнее. Но никто не отзывался, там была мертвая тишина.

— Ох ты господи. Неужто и с ней что случилось? Пойдем, поглядим в окно.

Сопровождаемый Катей, камердинер быстро направился назад. В прихожей он встретил городового.

2

Почти одновременно с пролеткой, на которой приехали сыщики, к дому подъехал другой экипаж. Из него стремительно выскочил высокий молодой человек весьма приятной для дам наружности, одетый в прекрасную чесучовую пару. Он принял у сидящего в экипаже мужчины кожаный портфель и подал руку. Опираясь на руку юноши, на землю спустился тучный господин в полосатых брюках и линялом бумажном пиджаке. Он достал из кармана огромных размеров фуляровый платок, снял с большого красного носа золотые очки и вытер лицо.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие! — поприветствовал толстяка Тараканов.

— Какое тут с вами здравие, — пробурчал мужчина, подавая Тараканову руку. — Дом осмотрели?

— Только что прибыли-с. Не успели.

— Тогда пойдем смотреть вместе.

Тучный мужчина, судебный следователь первого участка города Тулы Иван Ильич Недовесов, служить начал еще в царствование Александра Освободителя и в ближайшее время должен был выслужить пенсию. Он постоянно жаловался, что устал от службы — от осмотров, обысков, выемок, допросов подозреваемых, плача потерпевших и составления бесконечных протоколов следственных действий. Иван Ильич говорил, что хочет только одного: получить усиленную пенсию, а к ней чин статского, уехать в деревню под Веневом, пить там парное молоко и ходить на Осетр рыбачить.

Тем не менее службой он не манкировал и, получив дело, прилагал все усилия и способности, которыми обижен не был, к тому, чтобы открыть преступника.

Приехавший же с ним молодой человек, его письмоводитель Слепнев, младший кандидат на судебные должности, был полной противоположностью своего патрона. Юноша только в прошлом году окончил курс в университете, жаждал славы и успеха на избранном им поприще, поэтому за любое порученное ему дело брался с таким жаром, что Ивану Ильичу очень часто приходилось охлаждать его пыл.

Сыщики и судебные власти проследовали в прихожую. У двери в кабинет дежурил городовой. В зале находился камердинер и пристав третьей части Руднев.

Слепнев, который был вхож в этот дом, поинтересовался:

— Что у вас тут случилось, Григорий? С барином несчастье?

— Уж какое несчастье-то, сударь, господи упаси! — поклонился камердинер. — Барина убили, просто насмерть убили! — покачал он головой.

— Где убили? Как убили? Поймали ли преступника? — торопливо спросил Слепнев.

— Убили-то сегодня ночью в кабинете, а кто убил — Господь ведает! И откуда он, душегубец, влез? Вхожу я это…

Следователь перебил камердинера:

— Постой! Постой! Что же — неужели ни малейших признаков жизни?

— Какое там! Уж совсем похолодели…

— Как же барыня, барышня? Очень испугались? Что с ними?

— Барышня, сударь, узнавши, лишились чувств… Так и грохнулись! Только теперь, кажись, очнулись. Катерина при них… А к барыне достучаться не можем.

— Как достучаться не можете? — удивился следователь.

— Да никак не можем! Наперво из будвара стучались и звали их, а потом через уборную пробовали, да толку нет. Отовсюду изнутри заперлись, не откликаются… Просто господь знает что такое! — развел руками Григорий.

Следователь повернулся к приставу.

— И я стучался, Иван Ильич, — отозвался тот. — Молчат, не отзываются.

— Вы за доктором послали?

— Да-с, я ему телефонировал. В доме есть телефон.

В это время в залу вошел околоточный с двумя понятыми и слесарем. Иван Ильич, прежде чем разрешить ломать замок, решил лично удостовериться, что и другая дверь заперта.

— Помилуйте, ваше высокоблагородие! Ведь туда надо идти через комнату барышни! А они больны, совсем больны, — сказал камердинер. — Ведь мы же стучались…

— Вы не обеспокоите Тоню.

Все обернулись на голос. На пороге комнаты стоял Павел Аркадьевич Неверов — брат хозяйки. Лицо его было бледнее, чем надетая на нем крахмальная сорочка. — Ее кровать за ширмами. Ради бога — пойдемте поскорее!