Сыскная одиссея

Еще хуже дела обстояли с заполнением штата. Первый месяц Тараканов трудился с одним только надзирателем — бывшим чулковским околоточным Моисеевым. Это был сорокалетний отец многодетного семейства, единственной заботой которого было накормить свою ораву. По полиции он стал служить сразу после ухода в запас с военной службы, от крестьянского труда отвык, никакому ремеслу обучен не был, поэтому местом дорожил и обязанности свои исполнял старательно. Особым умом и смекалкой Моисеев не отличался, зато за пятнадцатилетнюю службу в Чулкове изучил всех тамошних обитателей, склонных к совершению преступлений, поэтому некоторые преступления открывал еще до того, как потерпевшие успевали сообщить о них в полицию. В первую неделю службы они с Таракановым выехали на кражу из казенной винной лавки в Чулкове. В лавку пробрались в то время, когда сиделец поехал с отчетом в акцизное управление. Воры сломали заднюю дверь и вынесли четыре ведерных бутыли водки. Моисеев покрутился около лавки, подошел к Тараканову и сказал:

— Подмога нужна, ваше благородие, двоим нам к Маруське соваться опасно, там сейчас вся местная хевра собралась.

— К какой Маруське?

— Машке-Промокашке, фамилию ее не помню, живет на Безымянной, у кладбища.

— А с чего ты решил, что там надо искать?

— А вот, изволите видеть — след от калоши. — Моисеев показал на едва заметный след. — А посередке шов. Эти калоши Гундосый носит, а он сейчас у Машки живет. Пьют они уже четвертый день, видно, деньги кончились, вот и решили бесплатно угоститься.

В указанном Моисеевым доме была и хевра, и Гундосый в характерных калошах, и уже ополовиненные бутыли.

В марте Тараканов получил в подчинение второго сотрудника — тульский мещанин Маслов служил сыскным надзирателем в Москве и перевелся в Тулу по семейным обстоятельством: за год у него умерли оба родителя, и на его попечении остался тринадцатилетний брат. Жить вдвоем с братом в Москве было накладно, а в Туле родители оставили братьям в наследство дом на Коммерческой.

Двадцатисемилетний Маслов был уже опытным сыщиком, поэтому именно ему Тараканов поручил организацию стола приводов и антропометрического бюро. Обучив искусству криминальной регистрации двоих вольнонаемных писцов и фотографа, Маслов стал заниматься непосредственно сыском. Надзиратель и начальник вскоре подружились. Не на людях Маслов по настоянию Тараканова стал обращаться к нему на «ты».

В марте же в сыскном появилось и трое городовых. Один из них, Семипудов, был переведен в сыскное в качестве наказания — обматерил кучера экипажа, а когда сидевший в экипаже старичок сделал ему замечание, обматерил и его. Откуда Семипудов мог знать, что старичок этот — статский советник? Ведь был старик в партикулярном, а на лице то у него не написано! Двое других городовых были вчерашними солдатами, уволенными в запас. Использовать всех троих можно было только в качестве грубой физической силы.

Самой интересной фигурой в сыскном отделении был помощник начальника — коллежский регистратор Петр Александрович Жемчужников.

Единственный сын одного из столпов города, Петя от родителей ни в чем не знал отказа. Выйдя из гимназии, он пожелал немного отдохнуть от учения, поэтому в университет поступать не стал. Прочитав в длинные зимние вечера множество пятикопеечных книжек с окровавленными кинжалами на обложках, Петя заявил родителям, что желает служить по полиции.

— Совсем с ума сошел! — кричал отец. — Я все твои книжки велю сжечь, тебя высеку и отправлю в Петербург, в университет!

Пришлось Петеньке закрыться в своей комнате и три дня из нее не выходить, отказываясь от пищи. Только после этого papa поддался уговорам maman и поехал к губернатору хлопотать сыну о месте.

Тараканова, что называется, поставили перед фактом.

Он спорить с начальством не стал и решил извести новоявленного Лекока, на месте которого он видел Маслова, измором. Узнав от своего помощника, что родители профессиональный выбор сына, мягко говоря, не одобряют, Тараканов съездил к отцу Петеньки, заручился его поддержкой и стал претворять в жизнь свой план возвращения блудного сына в лоно семьи. Индивидуальных поручений Жемчужникову он не давал, но с другими надзирателями ездить заставлял на каждое происшествие, ставил на ночные дежурства через сутки, просил Моисеева и Маслова водить его по самым жутким притонам. К тому же помощнику начальника, как самому образованному, было поручено составлять все протоколы и рапорта, так что Петя очень часто, днем набегавшись по городу, не шел домой, а оставался в сыскном скрипеть пером. Петя исхудал, почернел лицом, но пока держался.