Сжечь правду

Кот прошел по дивану в другой его конец, вспрыгнул на спинку и осторожно направился обратно в мою сторону. Я с опаской смотрел на него, потому что вид этого чертенка, который с озорным блеском в глазах приближался к моей голове, пугал меня. (Мадонна, котенка боюсь…) Дойдя до моего плеча, он осторожно потрогал его лапой, словно проверяя, насколько надежна конструкция моего тела. Я напряженно наблюдал за котом. Решив, видимо, что моему плечу можно доверять, кот встал на него сначала двумя, а потом всеми четырьмя лапами. Он был таким маленьким и легким, что я едва ощущал его вес. Кот сел и нерешительно поднял лапу. Откровенно говоря, после того нападения на мой палец его действия вызывали во мне серьезные опасения.

Котенок осторожно коснулся лапой моего небритого подбородка. Похоже, ощущения ему понравились, потому что потом он сделал нечто совершенно неожиданное для меня и абсолютно противоречащее его агрессивному настрою в моем отношении в первые минуты нашего знакомства: он потерся головой о мою недельную небритость и замурлыкал.

Так началась моя дружба с котом. Наша дружба не отличалась равноправием, потому что я делал все, о чем просило меня это наглое животное, а он плел из меня веревки, и у меня почти сразу сложилось ощущение, что это я пришел жить к коту, а не он ко мне.

Глава 9

Продолжение скоростного спуска

Спустя несколько недель я услышал в своей трубке голос Мирко, который с недавних пор перестал вызывать у меня приятные эмоции. Он пригласил нас с Лореттой на вечеринку. Я отказался, даже не дослушав до конца. Мирко настаивал, а я сопротивлялся, стараясь выдвинуть самые веские аргументы, но все они разбивались о его не менее веские контраргументы. Потом к разговору подключилась моя жена, услышав о приглашении Мирко. Она сразу же встала на его сторону, едва не обвинив меня, что я становлюсь затворником и лишаю ее развлечений. В них обоих словно проснулся дар убеждения, и в итоге я сдался, чтобы не вызвать подозрений, но не имея ни малейшего представления, как посмотрю в глаза Кьяре.

Я по-прежнему не имел об этом ни малейшего представления, когда в субботу застегивал пуговицы рубашки перед зеркалом. Через час мы должны были уже быть в ресторане, а у меня тряслись поджилки от одной мысли, что я вновь встречусь с ней. Тряслись от страха и от радости одновременно.

Я давно стоял готовый к выходу на пороге нашей спальни, а Лоретта продолжала с мрачным видом вытаскивать одно платье за другим, не зная, какое надеть. Мамма мия, сколько же у нее платьев помещается в шкаф! Интересно, это обусловлено ее женской натурой или профессиональной принадлежностью? Спасибо небу, что все они хотя бы не из высокой моды… Она надевала одно, смотрелась в зеркало и с недовольным видом снимала его. С каждым новым платьем недовольство все больше напоминало злость, а очередное платье с остервенением летело чуть ли не на пол. Она хотела по максимуму скрыть свой живот, но ей это не особо удавалось. Интересно, а что она хочет, если ей меньше, чем через два месяца рожать? Она была категорически недовольна своим внешним видом, несмотря на все мои искренние заверения, что она замечательно выглядит. Она действительно была очаровательна в образе будущей мамы. Я вообще не понимал, чем ей не нравилось отражение в зеркале. Она считала, что у нее огромный живот. Я не имею ни малейшего представления, какой живот на 7-м месяце считается нормальным, но мне она казалась вполне аккуратной. Сзади вообще невозможно было догадаться, что она беременна. В профиль, конечно, было заметно. Но это же был живот, который скрывал ребенка, а не слишком много жира! И всем это было очевидно, я уверен! Я совершенно не понимал такого негативного отношения к своей внешности с ее стороны.

В конечном итоге, мы с Лореттой все-таки переступили знакомый порог ресторана. Мы часто ужинали в этом ресторане в компании хороших друзей. В тот прохладный субботний вечер к моменту, когда явились мы, все остальные друзья уже были в сборе. Все со своими спутницами жизни, кто-то с временными, кто-то с уже вполне устоявшимися. С некоторыми мы столкнулись еще у входа, где друзья курили и смеялись. Обменявшись рукопожатиями с мужчинами и поцелуями в щеки с женщинами, мы с Лореттой поднялись по лестнице и оказались в том зале, где для нас был накрыт длинный стол.

Едва я переступил порог этого зала, мое сердце устремилось куда-то в направлении пяток, дыхание почему-то затруднилось, а ладони моментально вспотели. Я смотрел в ее красивые глаза, а сердце в груди отплясывало какой-то неистовый танец. Я думал, что за эти недели мои чувства улеглись, хоть интуитивно и понимал, что в действительности это были просто слабые попытки засунуть этим чувствам в рот кляп. Но я свято верил, что хорошо справляюсь. И только сейчас, увидев ее, я понял, что у меня не получилось…