Сжигая мосты

Я с тоской осознавал, что моя жизнь катится по наклонной со скоростью ракеты, что я рискую потерять самого дорого мне человечка и что виноват в этом только я сам. Не нужно было спрашивать самого себя, когда началось это моральное падение, ответ лежал на поверхности и был так же очевиден, как то, что дважды два – четыре. Точкой отсчёта той самой наклонной явилась роковая встреча с Таней…

часть II

Пребывая в растерянном состоянии, я наскоро собрал вещи дочери и вызвал такси. Таня осталась в номере, и я надеялся, что, оказавшись с малышкой наедине, смогу хоть немного смягчить её отношение к сложившейся ситуации. Моим чаяниям не суждено было сбыться. Всю дорогу до аэропорта Катя демонстративно отворачивалась к окну, стоило мне обратиться к ней, всем своим видом показывая, что обижена на меня и не желает поддерживать разговор. Сказать по правде, от этого я чувствовал свою никчёмность, ощущал себя отвратительным отцом, не умеющим отвлечь дочь от неприятных воспоминаний или расположить собственного ребёнка к себе в такой момент. Не то чтобы я не знал, как нужно обращаться с детьми, я знал, я даже прочёл несколько книг по психологии, название одной мне особенно запомнилось и звучало примерно так: «Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили». Но применить все эти советы на практике у меня не выходило, особенно когда дело доходило до стрессовой ситуации. Нельзя было сказать, что Катя была неуправляемым или капризным ребёнком, но она была очень упрямой и если уж что-то вбила себе в голову, то переубедить её не будет никакой возможности. Я же был неуверенным в себе родителем, плохо знающим своего собственного ребёнка и не умеющим найти с ним точки соприкосновения.

Помимо раздражения на себя и огорчения, я испытывал ещё и некий лёгкий страх. Страх потери доверия и уважения родного человечка. Я не оставлял попыток развеселить Катю, привлечь её внимание, но чем больше я старался, тем сильнее она дула губки и хмурила лобик.

– Когда я уже увижу маму? – требовательно спросила малышка, стоило нам занять свои места в самолёте.

– Через несколько часов, – как можно ласковей ответил я. – Хочешь чего-нибудь?

– Нет, – резко ответила Катя и снова демонстративно уставилась в иллюминатор.

Я же почувствовал в её голосе такой холод отчуждённости, что меня на самом деле начало знобить. Я и не предполагал, что Катя настолько злопамятна. Неужели это конец? Конец короткой эпохи моего несовершенного отцовства? Безусловно, я виноват перед дочерью, но заслуживаю ли я того, чтобы возненавидеть меня за мою ошибку? Наверное, заслуживаю. Если мне не удастся вернуть расположение дочери, если она не захочет больше видеться со мной – это будет катастрофой для меня. Я не смогу навязывать своё общество ребёнку, который не испытывает ко мне никакой привязанности, честно сказать, я даже представить не мог, каково быть отвергнутым собственным дитя. Мне так нравилось то, что Катя тянулась ко мне, ждала встречи и радовалась, когда я приходил, что я и сам каждый раз с нетерпением ждал встречи с ней, чтобы вновь увидеть её любящие карие глаза и услышать заливистый детский смех.

Катя вскоре задремала, а я всё смотрел в её спящее лицо и думал о том, что будет, если она меня возненавидит? Смогу ли я с этим справиться в одиночку? Что греха таить, никто не поддерживал мои встречи с дочерью, кроме матери и отца, и желание Катюши видеться со мной очень сильно мотивировало меня на ежесубботние поездки. Таня каждый раз надувала губы, когда я уезжал в Бор, и мне приходилось перечислять немалую сумму денежных знаков на её банковскую карту, чтобы отвлечь шоппингом до моего возвращения в её постель. Нужно быть идиотом, чтобы не понять, что после таких неудачных выходных мои родители съедят меня с потрохами, узнав о случившемся, и перестанут уважать как отца их единственной внучки. Мама, вероятнее всего, сначала сделает мне выговор, потом запретит подходить к ребёнку на километр, а потом разрыдается и будет винить себя в том, что так плохо воспитала собственного сына. Вероника и подавно запретит мне видеться с Катей после услышанного. Она и раньше-то не особенно радовалась нашим встречам с дочерью, постоянно накручивала её против меня, а теперь я даже боюсь представить, на какие меры она готова будет пойти, чтобы оттолкнуть от меня дочь окончательно. Даже Катя, вернее, в силу сложившихся обстоятельств, в первую очередь – Катя, бросит меня одного со своим желанием навещать её, пытаться сохранить тот тлеющий огонёк любви ко мне в её маленьком сердце, который уже почти окончательно угас. Вот и получается, что я останусь один на один со своей проблемой, без поддержки и одобрения близких людей.