Сжигая запреты

И мне насрать, что где-то за чертой маячит пара извращенцев с такими же наименованиями. Эти «изделия» бракованные. Ко мне и моей семье никакого отношения не имеют. Жестко? Скажите это тому ребенку, которого они во мне убили.

– Готова! – выдает Маринка, слегка подпрыгивая на месте.

Откидывая голову назад, шумно вздыхаю. Но это не помогает переработать всю болтанку эмоций. Не сдержавшись, отступаю в сторону и верчу посреди зала сальтуху.

Динь-Динь мечтала о танцевальной свадьбе. Моими стараниями основная часть мракобесия начинается до того, как звучит заключительная речь регистратора.

– Даниил Владиславович, Марина Артемовна… – расставляет акценты, пока я подлетаю обратно к невесте. – Отныне вы семейство Шатохиных! Объявляю вас мужем и женой! Поздравляю!

– Моя. Шатохина. Маринка, – выдаю без какого-либо ритма, зато со смыслом.

Целую жену и, поймав первые аккорды музыки, тут же увлекаю в танец.

Кто-то открывает шампанское, кто-то на ходу обнимает нас, кто-то втягивается в ставший общим пляс.

И это только начало.

В ресторане накал растет.

Просто, чтобы обрисовать масштаб… Вы представляете себе пятерку брутальных пацанов, заряжающих на барной стойке свежий интернет-тренд для писюх? Под махрово-розовую попсню! Чтобы зал лег, не нужно даже раздеваться. Но Филя все же скидывает рубашку и распускает ремень.

– Вы хотите, чтобы я родила? – выкрикивает Маринка со смехом, хватаясь за живот. И тут же, вскидывая руки, качает ладонями воздух: – У-у-у-у-у-у-у-у-ва-у-у-у! – поддерживает.

– Бойка, ты такой зайчик! – пищит рядом Варя, держа в фокусе своего виляющего бедрами муженька.

Меня такой смех разбирает, чудом пополам не складываюсь.

– Давай, давай, давай, – машет Филе его кунг-фу-панда. – Красавчик!

– Огонь! – вопит в рупор любимая фанатка Прокурора.

Старшие и настоящие прокуроры вместе с моими извращенцами-интеллигентами едва ли не единственные за столом отсиживаются. Пронизывают пространство недовольными взглядами, но Жора все равно плавно принимает упор лежа и «трахает» стойку.

– Пожар! – одобряет та же Сонька.

Остальные девчонки, конечно, тоже улюлюкают. Раскраснелись все. Горячие, пиздец, аж воздух трещит. Лизка помалкивает, но взгляда от Чары не отрывает. Активно обмахивается ладонями и сверкает глазюками. Зная Тёмыча, ему этого достаточно, чтобы продолжать.

Я спрыгиваю и иду на Маринку.

– Рага танга[9], – выдыхаю грубо, сжимая ладонями ее бедра и заставляя круто ими двинуть.

Охуительно у нее получается. Что немудрено, конечно, учитывая, сколько лет всю эту «балету[10]» танцевала. Наступая, кружу ее по залу, на мгновение забывая о том, что беременна.

– Нормально? – хриплю, выдерживая паузу.

– Восхитительно! – отзывается Маринка.

И инициирует продолжение зажигательного танца. Рассекаем по площадке, пока остальные болеют за соревнующихся пацанов. Побеждает по итогу Прокурор. Не знаю, насколько у них с Сонькой серьезно, но когда под стойкой собираются желающие пихать ему в трусы бабло, одним взглядом их раскидывает.

Жора, получив от нее такую реакцию, раздувается от довольства.

– Сонь, – со смехом ловит за руку. – Иди ты сюда… Соня…

Мы с Маринкой переглядываемся и качаем головами. Только в груди, на фоне собственных воспоминаний, ощутимо щемит, аж дыхание перехватывает. Сердце трудно унять.

Сталкиваясь лбами, выдерживаем трескучий зрительный контакт, пока кривая нашей любви не уносится под потолок, словно фейерверк. Судорожно переводим дыхание и целуемся.

А потом… Нас созывают снова за столы, и батя Чаруш берет слово.

Я думал, что он при передаче «своей особо опасной» под мою опеку все, что хотел, сказал. Но не тут-то было.

– Январские свадьбы становятся нашей приятной традицией, – поднимая бокал, улыбается родне и друзьям. Многие в этот момент салютуют в ответ своими рюмками и фужерами. А мне вдруг превентивно сдавливает грудь. – В этот раз у нас вроде как первые потери в семье. На одну Чарушину меньше. Но мы с Таней все равно воспринимаем эту сепарацию не как убыль, а как расширение. Мы не лишились дочери. Мы обрели сына. Теперь официально.

Взгляд Артема Владимировича выдерживаю, но у меня нет никаких шансов подавить рванувшую по телу дрожь. Она струится, словно ток, наполняя божественным теплом.

Прикрывая веки, с признательностью киваю.

Маринка льнет к моей груди и мягко выдыхает в шею. Не глядя на нее, чувствую, что улыбается.

– С первым днем в статусе мужа и жены, дети, – присоединяется с улыбкой мама Таня. – Пусть каждый следующий будет радостнее и ярче!

– А у них выбора нет, – ухмыляется батя. – Пью до дна и всех приглашаю, – обращается к гостям. Поднимает бокал, но в какой-то момент еще задерживается. Не опрокидывая, пронизывает нас с Маринкой мерцающим, будто перезаряженным какой-то неземной энергией взглядом. – У меня рука легкая, – сообщает с едва заметной улыбкой. – Хотите не хотите – считай, обречены.

– На что? – уточняет со смехом жена.

– На счастье! – обрушивают Чарушины в унисон.

И, наконец, опустошают фужеры.

Я опрокидываю свой «шампунь» следом. Со стуком приземляю бокал на стол и вытаскиваю Маринку на танцпол.