Т. 06 Кот, проходящий сквозь стены

Бурные двадцатые… Огненная юность, потерянное поколение, стриженые головки, конкурсы поедателей тортов, гангстеры, обрезы, бутлегеры и спирт, подливаемый в пиво. Самолеты, дирижабли, «медведи Штутца в воздухе» и летучие цирки. Увеселительные полеты за пять долларов. Линдберг и «Дух Сент-Луиса» [135]. Юбки стремительно взлетают ввысь, и к середине двадцатых скатанные чулки выставляют напоказ голые коленки. Дорожка принца Уэльского и чарльстон. Рут Эттинг, Уилл Роджерс и «Фантазии Зигфельда». В двадцатых были свои дурные стороны, но в целом и почти для всех это были хорошие годы, а уж соскучиться точно не давали.

Я, как всегда, занималась своими домашними делами, не слишком интересуясь окружающим миром. В девятнадцатом году у меня родился Теодор Айра, в двадцать втором — Маргарет, в двадцать четвертом — Артур Рой, в двадцать седьмом — Элис Вирджиния, в тридцатом — Дорис Джин, и со всеми я вновь переживала радости и горести детства — скажите спасибо, что я не показываю вам их карточки и не повторяю их смешные словечки.

В феврале двадцать девятого мы продали свой дом на бульваре Бентона и сняли с условием последующей покупки старую ферму близ пересечения Рокхилл роут и бульвара Мейера — поместительную, но не столь современную, как наш прежний дом. Это решение верхним чутьем принял мой муж, который всегда норовил заставить каждый доллар сработать дважды. Но со мной он посоветовался, и не только потому, что дом был записан на меня.

— Морин, — сказал он, — не хочешь ли сыграть в рулетку?

— Мы то и дело в нее играем, разве нет?

— Как когда. На сей раз мы пойдем ва-банк и сорвем этот банк — а если номер не пройдет, придется тебе выйти на улицу и подзарабатывать нам на картофельный супчик.

— Мне всегда хотелось знать, смогла бы я зарабатывать на жизнь таким манером. В июле мне будет сорок семь…

— Ну и ну. Тебе сейчас тридцать семь, а мне сорок один.

— Брайни, мы с тобой лежим в постели. Могу я быть откровенна хотя бы здесь?

— Судья Сперлинг требует, чтобы мы всегда и везде придерживались своего официального возраста. И Джастин согласен с ним.

— Слушаюсь, сэр. Обещаю исправиться. Мне всегда хотелось знать, смогла бы я заработать на жизнь, гуляя по панели. Только вот где гулять? Насколько я знаю, девушке и глаза могут выцарапать, если она просто так выйдет и начнет промышлять, не разузнав, чья это территория. В постели-то я работать умею, Брайни, — надо только поучиться, как сбывать товар.

— Ну, разгорелась уже, Вертучая Задница. Может, это еще и не понадобится. Скажи, ты еще веришь, что Тед — Теодор — капрал Бронсон — действительно прибыл из будущего?

— Да, — сразу посерьезнела я. — А ты разве нет?

— Мо, я поверил ему сразу, как и ты. Поверил раньше, чем оправдалось его предсказание об окончании войны. И теперь я тебя спрашиваю: веришь ли ты в Теда настолько, чтобы поставить все наше состояние до последнего цента на то, что его предсказание о биржевом крахе так же верно, как и предсказание о перемирии?

— Черный вторник, — тихо проговорила я. — Двадцать девятое октября нынешнего года.

— Ну так как? Если я рискну и проиграю, мы разоримся. Мэри не сможет закончить Редклифф, Вуди придется самому добывать себе деньги на колледж, ну а с Диком и Этель разберемся потом. Я уже по уши погряз в спекуляциях, голубка, — и предполагаю погрузиться еще глубже, твердо уповая на то, что Черный вторник наступит точно в предсказанный Тедом срок.

— Погружайся!

— Ты уверена, Мо? Если что-то пойдет не так, мы вернемся к жареному маису. Еще не поздно сократить ставку — забрать половину и играть на то, что останется.

— Брайни, я не так воспитана. Помнишь отцовского бегового рысака — Бездельника?

— Видел несколько раз. Красивый был коняжка.

— Да, только не такой резвый, каким казался с виду. Так вот, отец всегда ставил только на него — но и на себя, понятно. И только на победу — не на призовое место. Бездельник обычно приходил вторым или третьим, но отец на это никогда не ставил. Я слышала, как он, бывало, перед забегом тихо и ласково говорит Бездельнику: «Ну, на этот раз мы им покажем, парень! На этот раз мы победим!» А потом говорил: «Ты старался, старина! А больше я ничего и не прошу. Все равно ты чемпион — и в следующий раз мы им покажем!» и трепал Бездельника по шее, а тот тихонько ржал и всхрапывал — так они утешали друг друга.

— Думаешь, я тоже прогорю? Здесь-то другого раза не будет.

— Нет! Иди ва-банк. Ты веришь Теодору, и я тоже. Так что вперед! — я протянула руку и взялась за его инструмент. — Если и перейдем на жареный маис, то ненадолго. Я могу забеременеть… сейчас скажу… в будущий понедельник, я разрожусь, стало быть, через пару недель после Черного вторника. И мы получим очередную премию Говарда.

— Нет.

— Как нет? Извини, я не понимаю.

— Мо, если Тед предсказал неверно, Фонд тоже может прогореть. Джастин и судья Сперлинг ставят на предсказание, Чепмен против. В правлении еще четверо попечителей… из них двое республиканцев, голосовавших за Эла Смита… так что Джастин не знает, как все обернется.