Т.1. Избранная лирика. Груди Тиресия. Гниющий чародей

У вас языческое имя и чуть-чуть
Претенциозное — и в этом ваша суть;
Оно как раз для вас и тайн своих не прячет:
В испанском языке «хорошенькая» значит,

И дышит нежностью в немецком языке —

Оно готово на апрельском ветерке
Волшебной липою, певучей, обернуться,
В чьем легком шелесте ночные духи вьются.

Оно красивей всех известных мне имен!

Им в Древней Греции был город наречен:
Он некогда расцвел, подобный райским кущам,
Среди цветущих роз на Родосе поющем.

«Легчайшей тенью вы слетаете опять…»

Л

егчайшей тенью вы слетаете опятьИ словно нехотя пытаетесь играть
Ноктюрн или романс, в котором сердце тонет, —
Да так, что гаснет звук, лишь палец клавиш тронет,
А пианино вслед, как плакальщица, стонет.

«Почти погост, вороний град…» {14}

Почти погост, вороний град,
Тоска и зной тебя томят.
Как ты, столь странно нареченный,
Соединен с моей Мадонной,

С моей Смиренницей, чей взгляд

Опущен долу, потаенный?
Ту, чьи уста всегда молчат,
Я увенчать готов короной.

Печальница, сама как тень,

Как сонный город в жаркий день,
Темноволосая Тихоня, —

Я видел, этот ротик ал,

Подобно свежей анемоне;
Жаль, что я сердца не видал

И вовсе не был в Каркассоне.

СИЛА ЗЕРКАЛА

Презренный, как-то раз я подглядел тайком,
Как Линда в зеркале собою восхищалась.
И вот я покорен прекрасным двойником —
Изменника во мне открыла эта шалость.

Я прежде полагал, что нет ей равных, но

Мне зеркало в тот миг на все глаза открыло;
И сердце дрогнуло мое, соблазнено
Лицом, которое теперь мне тоже мило.

С тех пор я сравнивать пытаюсь без конца,

Едва захочется ей в зеркало всмотреться,
Два вожделенные, два юные лица,
Но выбрать не могу — нет смелости у сердца.

Да, я в сомнении твержу себе: ответь,

Неужто копия милей оригинала?
Я вижу, что она готова умереть,
Чтобы еще живей ее сестра предстала.

Я попросту пленен волшебным двойником,

Всей этой точностью, почти невыносимой,
Всей этой живостью и лживостью притом,
И каждой черточкой, мучительно красивой!

Но жизни не дано расплавить льда зеркал,

Все застывает в нем — и зеркало без меры
Не раз дурачило того, кто полагал,
Что любит женщину, но был в плену химеры.

КЛАД