Т.3. Грабители морей

Сам по себе этот факт не удивил никого, так как все давно уже поражались тем, что такой старинный дворянский дом не пренебрегает торговым делом, имея и без того громадные доходы, во много раз превосходящие бюджет королей Швеции и Норвегии. Поступок Бьёрнов можно было бы легко объяснить вошедшим в моду в Европе, с легкой руки горделивого двора Людовика XIV, дворянским презрением к торговле, если бы не последовавшие за тем некоторые события, наводившие на размышления. Дело в том, что вскоре после продажи герцогского флота Олаф и Эдмунд Бьёрны, служившие во Франции контрадмиралы, получили от своего отца Харальда Бьёрна, прозванного Черным герцогом, приказание взять у короля бессрочный отпуск и немедленно вернуться в Розольфсе.

Молодые люди беспрекословно повиновались, рассчитывая дома узнать причину этого распоряжения, разрушавшего все их мечты о карьере и славе, но старый Харальд только приласкал сыновей и благодарил за послушание, причины же своего неожиданного распоряжения не объяснил.

Черный герцог был человек суровый. Окружающим он внушал невольный трепет, поэтому молодые люди сами не осмелились обратиться к нему с вопросом. Младший их брат Эрик, пятнадцатилетний мальчик, тоже ничего не знал и мог сообщить братьям только то, что старый герцог в последнее время целые дни просиживает в лаборатории, устроенной в одной из башен замка. День и ночь в лаборатории топились печи и из окон башни виднелся свет, придававший нечто фантастическое всему старому замку.

Лабораторию эту устроил в замке один из членов рода Бьёрнов — Сигурд, живший в XIV веке. Он родился на свет уродом, не способным ни к военной службе, ни к какой-либо другой физической деятельности. Поэтому он усердно занялся алхимией и разными секретными науками, приобщив к своим занятиям одного из своих племянников. С тех пор в семье вошло в обычай, чтобы младший в роду посвящал себя научным занятиям. Каждый из них обязательно излагал в рукописи результаты своих работ. В конце концов накопилось огромное количество чрезвычайно важных научных открытий, тайна которых ни разу не вышла за пределы розольфских стен. Это обстоятельство породило насчет замка всевозможные легенды, и не было в окрестностях ни одного человека, который решился бы утверждать, что Бьёрны не занимаются колдовством.

Харальд был младшим членом рода и воспитывался среди реторт и колб, как вдруг старшие братья его были случайно убиты на охоте в скоге, и он неожиданно для себя сделался главой фамилии. Приняв в свои руки управление делами, он забросил научные занятия, но потом вследствие одного события, с которым мы позднее познакомим читателей, снова принялся за них и даже пожертвовал ради этого выгодами торговли и карьерой своих сыновей.

Тщетно Олаф и Эдмунд ломали головы над загадкой — ничего у них не выходило. Особенно интриговало их то обстоятельство, что возвращение отца к занятиям в лаборатории совпало как раз с посещением замка каким-то таинственным незнакомцем, который вскоре исчез, проведя в замке только одну ночь. Ничего не придумав, молодые люди перестали наконец заниматься этим вопросом и решили терпеливо ожидать, когда случай или воля отца откроет им тайну.

VIII

Олаф и Эдмунд. — Их жизнь в родовом замке. — Надод. — Исчезновение старшего сына Харальда. — Мщение Харальда.

ДЛЯ МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ — ДВАДЦАТИТРЕХЛЕТНЕГО Олафа и двадцатилетнего Эдмунда — потянулась праздная скучная жизнь. В конце концов они пристрастились к охоте, которая осталась для них единственным развлечением. Они были воспитаны в таком страхе и повиновении отцу, что им и в голову не приходило роптать на распоряжение Черного герцога.

Последний, впрочем, предоставил сыновьям полную свободу с единственным условием: ни под каким видом не переступать за черту Розольфского поместья; но так как обширный ског, принадлежавший к поместью, тянулся кругом миль на шестьдесят или восемьдесят, то молодым людям было где проявить свою удаль.

В сопровождении своего младшего брата Эрика и двух служителей-гувернеров, не покидавших их с самого детства, Гуттора и Грундвига, они нередко целые недели проводили в погоне за медведями и волками и всякий раз возвращались в замок с обильными трофеями, что вызывало на бледных губах старого Харальда улыбку гордости.

— Хорошо, сынки мои, очень хорошо, — говаривал он. — Сейчас видно, что в ваших жилах течет кровь норманнских вождей. Недаром вы королевского происхождения.

Сумрачный владелец замка обменивался при этом всякий раз многозначительным взглядом с Гуттором и Грундвигом; но молодые люди обычно не замечали этого, а если б заметили, то, конечно, догадались бы о существовании какой-то тайны у герцога и обоих их гувернеров.

Харальд не лгал и не ошибался, приписывая себе королевское происхождение.