Т-34. Крепость на колесах

— Может, тридцать, может, сорок, — равнодушно ответил Сергей. — Может, больше. Времени не было считать, да и смысла. Так что могу, имею полное право. И достаточное представление о соотношении сил. Немцы прут буром. Выдохнутся, никуда не денутся, но запала им пока хватает. Киев взяли, Смоленск… На каком рубеже остановятся, — тут он задумался на миг и решил, что про Москву и Ленинград говорить не стоит, не поверят, сочтут паникером, — я могу только гадать. Разогнались-то они здорово, так что, может статься, и до Тулы с Калугой доползти могут. Инерция — штука страшная. А выдавливать их назад придется довольно медленно. Так что готовьтесь зимовать. Лучше пускай я ошибусь, и вы напрасно что-то построите, чем, если я окажусь прав, а ваша деревня окажется с голым задом на морозе. Как-то так…

Уже к вечеру, когда они выбрались на дорогу и принялись выталкивать мотоцикл, Селиверстов злобно врезал кулаком по коляске и выругался. Сергей удивленно посмотрел на него:

— Ты чего?

— Я? Я ничего. Но это мы, наша армия и я в том числе, должны были умереть, но защитить этих людей… Э-эх! — он безнадежно махнул рукой. Запал у него прошел практически мгновенно, видимо, сказалась усталость. Еще бы, вторые сутки на ногах. Там, в лагере, они поспали, но совсем немного, где-то с час — лишь бы на ходу не свалиться. Сейчас же на плечах будто чугунные гири лежали, и Сергей уже несколько раз осторожно проверял кончиками пальцев, на месте ли пузырек со смертельно опасным немецким допингом. Потому что если придется много бегать и метко стрелять, обычных человеческих сил уже может и не хватить…

За руль он на этот раз посадил Селиверстова. Просто для того, чтобы тот был при деле, а то ведь на психе может дел натворить. А так — руль в зубы, ветер в лицо, и гони! И пусть тяжелые мысли из головы выдувает. Говорят, такая вот полуэкстремальная терапия этому весьма способствует.

Плохо только, что неприятные мысли сегодня мучили и его самого. И виной всему — эта инфузория в туфельках, что возмущалась его неверием в способности Красной армии разбить врага «малой кровью, могучим ударом». Ведь, если вдуматься, был вариант, пусть даже и дохленький.

Сергей, надо признать, книги почитывал. Может быть, не в том объеме, как его предки, но у тех не было под рукой телевизора и интернета, сжирающих время не хуже мифического лангольера[26]. И сюжет с провалившимся в прошлое человеком попадался ему достаточно часто.

Нюансов в книгах было много, но практически все их объединяла одна мысль: надо менять этот мир к лучшему. А для этого требовалось активное вмешательство, а не попытки спрятаться в лесу. И сколько угодно можно оправдывать свои действия контрактом, глаза девчонки, осознавшей вдруг, что ее мир рухнул, от этого все равно никуда не исчезнут. Они, конечно, уже вмешались, и еще как, но вышло это случайно и вряд ли изменит что-либо глобально. Мало разве у немцев генералов с фельдмаршалами? Пускай даже этот мир не совсем их родной — все равно хотелось поменять его, убрать сыплющиеся сверху бомбы. А как? Своими невеликими силами? Три раза ха! Может, и впрямь стоило изначально прорываться к своим и попытаться выйти на контакт со Сталиным?

Эти мысли портили ему настроение ближайшие несколько часов, вплоть до того, как они остановились на ночевку. И лишь утро, солнце и тишина, такая, словно и не было войны, немного примирили Хромова с окружающим миром.

Бронепоезд ждал их в точке рандеву. Тяжелая глыба серо-зеленой стали на колесах… Это просто замечательно, что родная страна вкладывалась в железные дороги, пускай даже в ущерб дорогам обычным. Как минимум здесь и сейчас, потому что вокруг основной дороги куча веток, соединяющих населенные пункты в единую сеть. На один из таких «отнорков» и свернул бронепоезд, после чего оставалось лишь быстро придать ветке вид разрушенной. Но, естественно, так, чтобы не составило труда быстро восстановить поврежденный участок. А то, что еще недавно вполне действующая ветка превратилась в «уничтоженную», на фоне недавних событий вряд ли могло кого-то насторожить. Так что оставалось благодарить Родину, собственное мышление, не то чтобы более острое, а просто отличающееся от местного, и умение Громова работать с картами. Ну и Ильвеса, исполнившего все, как сказали, и без лишней отсебятины.