Т-34. Время выбрало нас

Откровенно говоря, сам Хромов в это не слишком верил, идея относилась к разряду, скорее, гипотетических. Тем не менее оспаривать его решение никто не пытался, да и к своим, то есть группе Мартынова, этот ход их заметно приближал. В остальном же что вверх по течению, что вниз… Кроме скорости и расхода топлива – никакой принципиальной разницы, и катер, медленно разгоняясь, двинулся в обратный путь.

Убедившись, что все идет без эксцессов и подчиненные, как только сошла веселая злость боя, угомонились, расползаясь по теплым закуткам в недрах катера, Хромов приказал Ильвесу сдать вахту тому бойцу, которого он считает наиболее способным к управлению речным танком. Но прежде чем отправить заместителя спать, они подошли к Беккеру. Ефрейтор сидел на пустом ящике, печально опустив плечи, и, хотя его никто сейчас не охранял (а непорядок, ой непорядок, и Селиверстову надо будет сделать профилактический втык), даже не пытался сбежать. Понимал, видать, что взрыв моста свои же и не простят. При виде Хромова он попытался вскочить, но Сергей хлопнул его по плечу, разом прервав это верноподданническое движение.

– Сидите. Что, переживаете? Нервничаете? Боитесь?

– Так точно, герр офицер.

– Не орите, я и так прекрасно слышу, – Хромов поморщился. Вот откуда у немцев эта привычка – всегда орать, как на плацу? Причем у всех, кто надевает форму, она проявляется мгновенно, будто вместе с одеждой в комплекте идет и соответствующий безусловный рефлекс. Сколько, помнится, сил пришлось затратить, чтобы ремонтников, копающихся в танках, от воплей по поводу и без отучить. А ведь, казалось бы, армейская интеллигенция. – Правильно боитесь, в общем-то, на эту землю вас никто не звал. Да не тряситесь вы. Мы помним зло, но и сотрудничество не забываем, помощь ценим и слово держим. Конкретно вам бояться пока нечего.

– А… Герр офицер, могу я узнать, что вы собираетесь со мной делать?

– С вами? Да ничего. У нас проблема с хорошими саперами – будете учить моих бойцов, а там посмотрим. В любом случае найдем вам применение. Если будете служить честно, окажетесь в шоколоде. Ну а нет, – тут Хромов слегка ткнул собеседника пальцем между глаз, отчего тот испуганно отшатнулся, – раскинете мозгами. Широко раскинете, поверьте мне, Беккер. Надеюсь, понимание раскладов убережет вас от необдуманных телодвижений. И… У нас вам безопаснее. За мост вас свои же и расстреляют.

Беккер и сам это понимал. Он все же не дурак был, хотя это как раз понятно. Все же задача таких, как он, не идти в атаку с перспективой отбыть в мир иной в первом же бою. Задачи саперов куда сложнее и требуют куда большего напряжения интеллекта. В общем, то, что служить придется новым хозяевам не за совесть, а за страх, для него откровением не стало и, похоже, особого отторжения не вызывало. Но все же он задал еще один вопрос:

– Герр офицер, а что будет с лейтенантом Хольманом?

– Что будет? Допросим, расстреляем. Как-то так, скорее всего. А у вас есть что возразить?

К удивлению Хромова, и впрямь нашлись возражения. Удивительно, однако Беккер рискнул вызвать неудовольствие своих пленителей, защищая лейтенанта. Его комвзвода, оказывается, и впрямь был и грамотным инженером-дорожником, и неплохим командиром. И солдаты его любили…

С точки зрения Хромова как профессионала (а воюя уже полгода, нанеся врагу немалый ущерб и оставшись в числе живых, он имел полное право считать себя таковым), такая характеристика врага требовала расстрелять его как можно скорее. Просто, чтобы ослабить немцев хотя бы чуть-чуть. Однако по-человечески он, как ни странно, Хольмана уважал. Да и в репрессиях против населения лейтенант замешан не был – саперы все же занимаются несколько другим. И привлекать их к карательным акциям – глупость несусветная. У них и своих забот выше крыши, а с женщинами воевать – так на это хватает имбициллов из числа союзников да ненормальных на всю голову уродов-коллаборационистов. Поэтому он кивнул и сказал:

– Ладно, Беккер. Я вас услышал. Пусть его судьбу решит мое командование. А сейчас идите спать – неизвестно, что будет дальше.

Немец дисциплинированно отправился спать. Хромов же пошел на нос катера и сел перед башней, подставляя лицо ночному ветерку. Спать хотелось… и не хотелось. Вот такой парадокс. Наверное, сказывалось нервное напряжение последних дней. Сергей поймал себя на мысли, что оно здесь и сейчас в разы выше того, к которому он привык в своем мире. Как там было в популярной одно время песне? Не парься, будь счастлив? Так ведь по большому счету и было. Расстройства и проблемы той, прежней, жизни казались сейчас чем-то мелким, ничтожным. Восприятие мира изменилось полностью, и Хромову оставалось лишь удивляться, как его интересы от усталости не свелись еще к «пожрать да полежать».

– Что, старшой, задумался?