Т. 4. Сибирь. Роман

Катя выходит на круг, и все мгновенно замолкают. То, что Маша Лукьянова привела свою городскую подругу на вечерку, все заметили, но, поди ж ты, никто не думал, что незнакомка бросит в Петькину шапку свой фантик. «Они, эти городские, по обыкновению, страшные задавалы, все деревенское для них чужое, а эта, смотри-ка, не побрезговала, встряла на вечерке в игру!..»

Ее доверие к лукьяновской молодежи как-то невольно располагает, но и настораживает всех. Особенно придирчиво осматривают Катю девчата. Уж не вздумала ли эта залетная птаха из города присмотреть себе здесь, в Лукьяновке, женишка?! Ну-ну, пусть на это сильно-то не рассчитывает! Жених по нонешним военным временам — товар шибко дорогой. К тому же невест в Лукьяновке и без нее предостаточно. Присматриваются, зыркают глазищами по Катиной фигуре и лукьяновские парни. Своих девок в достатке, но и от чужих отказываться не пристало… Тем более девка что надо, просто хороша!

Катя смущена, горит румянцем ее лицо, вспыхивают возбужденным блеском глаза. Она чувствует, что ее разглядывают и так и этак, как обновку. Если б можно было, то и потрогали бы ее руками, повернули спиной, боком. Она в длинной юбке, в кофте из розового поплина. Косы сложены подсолнухом. Ну, ничего, ничего, спокойно… Пусть приглядываются. Не впервые ей приходится попадать под взгляды незнакомых людей. То, что могут лукьяновские, сумеет и она. Питерские да еще с Бестужевских курсов тоже на лыком шиты. Умеют и спеть и сплясать, а что касается декламации, то, пожалуйста, с превеликим удовольствием. Только вот что прочитать?! Надо что-то такое, чтобы тронуло молодые сердца. Катя много стихов знает наизусть. Пушкин, Лермонтов, Некрасов… Здесь, в деревне, очень уместен будет Суриков… Что-нибудь про деревенскую нужду, про печаль бедняков… Нет! Вдруг Катя вспоминает стихотворение, которое написал неизвестный ей поэт.

Перед отъездом сюда, в Сибирь, вместе с другими товарищами по подпольной работе она ездила в Лугу. Там на переформировке стояли воинские части. Много-много солдат. Она проникла в казармы, искала якобы свою судьбу — мужа… Недавно после ранения он вернулся в часть, чтобы следовать снова на фронт. Искала, искала, да и не нашла. Может быть, уже отбыл. Зато встретила других солдат, разговорилась о войне, о жизни… Вот тут-то и пригодились стихи, которые она недавно выучила. Она прочитала их окружившим ее парням, одетым в потрепанные, стираные-перестираные гимнастерки и штаны, в починенные ботинки с обмотками.

Стихи, которые она читала солдатам в Луге, как-то дал ей брат.

— Возьми, Катюха, на случай, если для речи условий не сложится. По форме доходчивее, а по существу вполне заменит доклад, — сказал он, подавая листок, испещренный стихотворными столбиками.

Там, в Луге, это имело успех. Что ж, стоит попробовать и здесь, в далекой сибирской глухомани. Беды у людей общие, и важно, чтоб сильно прозвучало правдивое слово.

— Я прочитаю стих, посвященный судьбе русских солдат. — Низкий, сочный голос Кати хорошо слышен в каждом углу избы.

За честь России-матушки
На бой идут солдатушки!
Идут без всякой жалобы,
Идут во что ни стало бы
Идут они, удалые…
А дома дети малые
И жены их сиротные
Остались безработные.
Солдатушки-сударики
Грызут порой сухарики
С улыбкой беззаботною,
С водицею болотною…
…И целыми отрядами
Под крупными снарядами
За честь России-матушки,
Как мухи, мрут солдатушки.
…Ложатся рядом группами,
Исколотыми трупами
За честь России-матушки
Несчастные солдатушки.
…За честь России-матушки,
Молебны служат батюшки,
Забыв Христа учение,
Зовут на ополчение!
…Настанет время мирное,
И вся землица жирная
Минует вас, ребятушки,
Работнички-солдатушки!
Ее возьмут помещики,
А вы возьмете крестики.
Останетеся голы вы
За то, что клали головы
За честь России-матушки,
Отважные солдатушки!