Та, что гасит свет (сборник)

– Нет, какая там семья… Именно дети. С женой мы давно общего языка не находим. Бродит такое чудовище по квартире – «Гав-гав!» Смотришь иногда и думаешь – и как мы сошлись? Что нас объединило? Вроде бы что-то вспоминаешь – встречи, одиночество, радость от свиданий… Когда дочка родилась, мы по выходным на даче гуляли по лесным дорожкам. В «кенгуренке» на груди болтается моя крошка, в руке – банка сидра, идем рядом с супругой, говорим о чем-то… И все было интересно, и казалось, лучшее – впереди… А сейчас – чужой человек. И все-то теперь замечаешь – и сальные волосы, хотя она часто моет голову, и что при улыбке обнажаются десны, и трапециевидную фигуру, что смотрит дурацкие сериалы, обсуждает наряды Жанны Фриске, постоянно напоминает, что чей-то муж купил жене машину, а теще построил дом, нытье по поводу и без повода. Так хочется иногда послать все к черту! Но вдруг подбежит дочка и скажет: «Папа, папа, сейчас по „Энимал плэнет“ передача идет про лемуров! Они такие милые! Я их так люблю!» Или подлетит сынишка, выменявший очередную игрушку: «Папа! Смотри! Это же крутой трансформер!» – и все, оттаял, думаешь – да пусть все идет, как идет… Сочиняю детям сказки, рассказываю на ночь, причем с продолжением. Сейчас у нас Спанч Боб превратился в Колобка, женился на эфиопской принцессе, родились коричневые дети-колобки, а государство ведет войну с захватчиками – пукательными великанами…

– Жуть какая! – засмеялся Семен Степанович.

– Да детям, кстати, нравится пурга всякая. Недавно дочка без запинки пропела песню Максим. Я поразился – где смогла услышать? А она так спокойно: «У девочки в школе через “Блютус” на телефон скачала».

– Ну это все-таки лучше, чем «Катя, возьми телефон – это он».

– Я тут недавно клип с отечественными рэперами видел. Песня, естественно, про любовь и прекрасную девушку. «Мы с тобой неразлучны столько лет, как мотор и мопед…»

Семен Степанович захохотал. Поезд, дернувшись, тронулся. Звякнули стаканчики, свет в купе стал светлее.

– Не частим? – спросил он, показывая на коньяк.

– А мы по чуть-чуть. Наливай.

Чокнулись, выпили. Взяли по дольке яблока.

– И где же ты такие суперклипы высматриваешь?

– По утрам собираемся все вместе, дочка – в школу, сын – в садик, я – на работу. Новости ненавижу, поэтому включаю в телевизоре музыкальные каналы – они особо никого не раздражают. Но песни-песнями, больше всего я смеюсь над текстами эсэмэсок, которые сменяют друг друга в нижней части экрана: «Паша, прости измену – мы с дочурой ждем тебя домой», «Крутее Свиблова не-е-ет!», «Эмка ищет эмо», «Уфа рулит», «Пишите, сургутЯнки. Надоело одЕночество», «Родионова, буТь моей женой», «Арам, я тебя обожаю! Твоя Оля-ля!» – сразу вспоминается степанцовское: «Вдруг приходит телеграмма: „Я теперь люблю Гурама!“

– Ну, – ответил Степаныч, – любовь зла…

– Любовь, любовь, – потускнел Петр. – Белена, яд, дурман. Жрет, жрет тебя, очнулся – зачем все это было?

– Ну сейчас-то, может быть, и да. Но по юности лет каждый должен чувство испытать…

– По юности? Да у меня одна связь, с позволения сказать, шестнадцать лет продолжалась. Иногда сам под окнами стоял, а иногда молил – отпусти, зараза, не могу больше! Хочешь, расскажу? Времени у нас достаточно…

– Почему нет? – ничуть не удивился Семен Степанович.

За время путешествий чего только он не наслушался. Например, узнал историю трех поколений одного семейства, представители которых сидели не менее десяти лет. Узнал, как собственными руками построить яхту, как «правильно» ходить на кабана, а как – на лося. Со всеми подробностями ознакомился с сутью учения Бхагават-Гиты и тонкостями реставрации картин… Даже проводницы – и те с ним делились, как правильно «разводить» пассажиров на шампанское. Ему пели песни, читали стихи – ну все это по пьяной лавочке, конечно. А уж любовных историй он наслушался – не счесть.

Петр устремил свой взгляд в окно – в темноте освещались яркими огнями стройки, одна за другой.