Та, что стала Солнцем

– Вы же наньжэнь, не так ли? – крикнула она, борясь с растущим отчаянием. – Как вы можете сражаться на стороне ху, зная, что предки в Желтых Ключах плачут, глядя, как вы идете против собственного народа? Невольно спрашиваешь себя, не допустили ли вы падение Бяньляна потому, что в глубине души вы понимаете, что дело наньжэней правое…

Она осеклась: он рванулся вперед и сделал серию молниеносных выпадов. Она парировала, услышала, как чистый звон стали о сталь чередуется с ударами его меча о ее ножны. Они носились по пятачку, Чжу уворачивалась и отпрыгивала назад, ее сердце бежало быстрее ног. Выпрямлялась, пригибалась и снова выпрямлялась, но не успела она опомниться от последнего удара, как он нанес ей жестокий удар по ребрам ножнами в левой руке, а потом врезался в нее плечом. Она завертелась и упала на землю, вытянувшись во весь рост, и перекатилась как раз вовремя, спасаясь от его меча, вонзившегося в то место, где она только что лежала. Она едва успела вскочить, как он снова бросился на нее.

На этот раз отражать его удары стало труднее. Все должно было закончиться хорошо, но ее легкие горели, а ноги спотыкались, а не летали. Казалось, ее сердце готово взорваться. Полоса огня вспыхнула в левой руке, когда они на одно мгновение разошлись в стороны, а потом снова сцепились. Он наносил быстрые и мощные удары, и она слышала у себя в горле ужасный хрип, отбивая их, уклоняясь и снова отбивая…

Потом она увернулась не туда, куда надо было, и воздух вылетел из ее горла с глухим стоном.

«Почему он не двигается?» – подумала она. В первый момент она ничего не почувствовала. Ее руки вдруг оказались пустыми. Она уставилась на него, увидела янтарный отблеск, из-за которого его глаза казались скорее карими, чем черными, и наугад пошарила руками в пространстве между ними. Ее пальцы сжались вокруг меча в ее животе, и она почувствовала, как его лезвие режет ее пальцы и ладонь, и вот эту боль почему-то ощутила. Она бы ахнула, но у нее на это не хватило дыхания.

Резкий запах крови возник между ними, когда он придвинулся к ней еще ближе. Его губы почти касались ее щеки, когда он произнес:

– Я наньжэнь, это правда. И я сражаюсь на стороне монголов. Но я скажу тебе правду, маленький монах. То, чего я хочу, не имеет никакого отношения к тому, кто победит.

Он выдернул меч, и мир превратился в белый вопль боли. Все силы вытекли из Чжу, подобно воде из дырявого кожаного ведра. Она зашаталась. Он смотрел на нее с бесстрастным лицом, опустив меч. Клинок блестел от крови. Она опустила глаза и посмотрела на себя, словно откуда-то издалека. «Такая маленькая дырочка», – подумала она, но темное пятно растекалось из-под ее кирасы. Внезапно ей стало очень холодно. Боль исходила из ужасного нового центра, и она чувствовала ее, как притяжение судьбы, умноженное в сотни раз, в тысячи раз. И с ужасом узнала, чью судьбу она чувствует. Не ту судьбу, к которой она стремилась, которую она собиралась когда-нибудь получить. «Ничего». Под физической болью она ощущала еще более глубокое страдание: горе, более ужасное, чем ей когда-либо доводилось испытывать. Был ли у нее хоть шанс добиться великой судьбы или она обманывала сама себя все это время, думая, что может стать Чжу Чонбой и получить нечто иное, чем ей было дано?

Ей было так холодно, как никогда в жизни, у нее стучали зубы от холода, колени подогнулись. Мир кружился. Позади головы Оюана она видела флаги цвета синего и красного пламени и пустое лицо Небес. Она смотрела в эту пустоту и видела в нем отражение своего ничтожества.

Сверкнул его меч.

Она закачалась от этого удара. Холод схватил ее за горло. Она никогда не думала, что от холода может быть так больно. С недоумением и абстрактным интересом она посмотрела вниз, на место удара, и увидела кровь, бьющую из того места, где раньше была кисть ее правой руки. Она была отрублена чисто, выше кожаной манжеты. Кровь лилась и лилась, красная, как Мандат Небес, и стекала в пыль, не впитываясь в нее. Биение сердца отдавалось в ее голове. Она пыталась собрать его удары, сосчитать их, но чем больше старалась, тем больше они разбегались. В конце концов в нее закралось спокойное безразличие, успокаивая и сглаживая ужас холода. Пустота поглощала ее, и это приносило чувство облегчения.

Она посмотрела на Оюана. Она видела его как силуэт: черные волосы и черные доспехи на фоне ночного неба. За его спиной стояли темные силуэты его призраков, а позади них – звезды.

– Чжу Чонба, – произнес он откуда-то издалека. – Твои люди были верны тебе раньше. Посмотрим, насколько они будут верны тебе теперь, когда ты можешь вызвать у них только порицание и отвращение. Когда ты стал ничем, всего лишь уродом, которого надо сторониться и бояться. Ты пожалеешь, что я не подарил тебе достойной смерти. – Тень поглотила ее, она падала. Казалось, она слышит потусторонний хор голосов, но в то же время она понимала, что говорит только он: тот, кто вручил ее судьбе. Он сказал:

– Каждый раз, когда мир отвернется от тебя, знай, что это из-за меня.

Часть третья 1355–1356 годы