Та, что стала Солнцем

Оюан повел свою армию обратно к Бяньляну шагом. Черный столб дыма безмолвно висел над городом, ворота были непривычно распахнуты настежь, словно приглашая войти. Когда миновал полдень, Оюан уверился, что молодой монах потерпел неудачу, и это его не очень удивило. Даже с его помощью, сколько у этого плана было шансов на успех? Он мог лишь предполагать, что его успех обеспечило таинственное содействие Небес, которое обещало Чжу Чонбе помощь в его судьбе. На полпути их встретил посыльный:

– Генерал! Генерал Чжан овладел Бяньляном, но мятежник Чэнь Юлян сбежал через одни из северных ворот и в данный момент спасается бегством вместе с несколькими сотнями своих сторонников. Генерал Чжан спрашивает, должен ли он его преследовать?

Оюану внезапно все это до смерти надоело. Странно, что после того, как он всю свою взрослую жизнь провел в борьбе против мятежников, одного мгновения хватило, чтобы они ее прекратили.

– Нет необходимости. Скажите ему, чтобы он в первую очередь занялся расчисткой и спасением города.

Позднее, когда он миновал стражников Чжана у центральных южных ворот и въехал в город, работа по расчистке уже шла полным ходом. Он увидел другого генерала, руководящего своими солдатами, которые разбирали завалы из умирающих мятежников и добивали их на месте.

– Это прошло легче, чем ожидалось, – сказал Чжан, приветствуя его улыбкой. – Вы знали, что они открыли ворота изнутри?

– Вчера ночью я побеседовал с одним из их командиров, хоть и не был уверен, что все получится так, как планировалось.

Чжан рассмеялся:

– С тем одноруким монахом, который командовал их войском на поле боя? Как он ухитрился повлиять на то, что происходило внутри города?

Оюан кисло ответил:

– Небеса ему улыбаются.

– А, ну, возможно, он заслужил свою удачу молитвами и благими деяниями. Хотя… он не может быть настоящим монахом, а?

– Нет, он настоящий. Я разрушил его монастырь.

– Ха! Подумать только, а годы спустя вы действовали сообща. Никогда заранее не знаешь, какой человек пригодится, верно? Придется попросить мадам Чжан в будущем не упускать его из виду. Думаю, если бы нас здесь не оказалось, он мог бы напасть с флангов, пока вы сражались бы в центре с мятежниками из Бяньляна. В этом случае он мог бы вас хорошо потрепать.

– Значит, я особенно благодарен вам за то, что вы здесь. – Оюан попытался улыбнуться, но чувствовал, что его лицо омертвело. – И вы мне все еще нужны. – Он тронул коня вперед. – Поехали. Не будем заставлять Великого князя ждать.

Юаньский губернатор Бяньляна почти не пользовался старым дворцом, который был огорожен собственными стенами в центре города. Мятежники, одержимые жаждой захватить символический древний трон, в результате захватили лишь руины. Прошлое вернуть невозможно, с горечью подумал Оюан. Он знал это не хуже любого другого.

Дворцовые ворота, покрытые красным лаком, веками служившие только императорам, висели на петлях, как сломанные крылья. Оюан и Чжан въехали в них и посмотрели на почерневшую землю на месте некогда великолепных садов. Широкая императорская дорога стрелой уходила вдаль. В конце ее возвышался над мраморной лестницей дворец императора. Даже через сто лет после смерти его последнего обитателя молочно-белый фасад сверкал; изогнутая крыша блестела, как темный нефрит. На этих сверкающих белых ступенях стоял Великий князь Хэнани, который казался карликом на такой огромной лестнице. Лицо Эсэня горело торжеством. Теплый весенний ветер отбрасывал в сторону распущенные волосы, как флаг. Перед ним на широкой парадной площади стояли войска Хэнани, за ними – армия Чжана. Все вместе они образовали огромную гудящую массу победителей в самом сердце древнего города.

Как только Эсэнь увидел приближающегося Оюана, он крикнул:

– Генерал!

Оюан спешился и поднялся по лестнице. Когда он подошел к Эсэню, тот горячо схватил его за руку и повернул лицом к площади, и теперь они вместе смотрели на собравшихся внизу солдат.

– Мой генерал, посмотрите, что вы мне подарили. Этот город, он наш!

Казалось, его радость вышла за пределы его тела и влилась в Оюана. Оюан был захвачен ею, он беспомощно завибрировал от этой радости. В тот момент Эсэнь казался таким красивым, что дух захватывало. Он был настолько красивым, что Оюан почувствовал острую боль непонимания – как такой совершенный, такой живой и настолько радующийся этому мгновению может существовать. От этого ему стало больно, как от горя.

– Пойдем, – сказал Эсэнь и потащил его к залу. – Посмотрим, ради чего они так стремились умереть.

Они вместе ступили в тускло освещенный, напоминающий пещеру Зал великой церемонии. За ним вплыла какая-то тень – Шао. Напротив главного входа открылся ряд дверей, и они увидели яркое белое небо. На невысокой лестнице в конце зала смутно виднелся в полумраке трон.

– Это он? – озадаченно спросил Эсэнь.