Та, что ждет

Сейчас уже глупо было отрицать очевидный факт — ей не просто нравился этот парень из Перми, она привязалась к нему, прикипела душой. Не зря ее так пугали его разговоры о любви — он несколько раз пытался в глаза сказать ей об этом, вызывая у нее почти напряжение и растерянность. Она свыклась с мыслью, что для нее эта переписка — лишь развлечение, а теперь, когда пришло время принимать решение, она оказалась между молотом собственных чувств и наковальней реальности, отчаянно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.

Он ведь даже не попросил ее ни о чем. Не сделал ни одного жеста, не сказал ни одного слова, чтобы ее удержать. Такое создавалось впечатление, что все происходящее ему глубоко безразлично, в то время как она задыхалась от унижения и боли.

Да, она ушла. Иначе было просто нельзя.

Удалила его аську.

Разумно и по-взрослому.

Но почему что-то внутри нее, огромное, теплое, билось как раненая птица, отчаянно протестуя против этой рациональности? Почему она бесконечно возвращается в своих воспоминаниях к его субботнему звонку, словам, которые он ей говорил, к его нежному, ласковому голосу?

— У нас солнышко светит вовсю, представляешь! Так тепло…

— Может, потому, что ты сама и есть солнышко?…

— Ну, не знаю… Просто я сейчас по уши в одеяле, и мне совсем не хочется из-под него вылезать.

— Правда?… — В его голосе послышались игривые нотки. — То есть ты еще в пижамке?

Она сладко потянулась:

— Нет, я не люблю пижамки. Предпочитаю шелковые короткие ночнушки на голое тело…

— Так-так, — заинтересованно протянул он. — А можно с этого места поподробнее?….

Она покачала головой, еле сдерживая слезы.

Все было так искренне и нежно…

Может быть, ей не стоило так резко все разрывать? Ведь если разобраться, что он должен был ей сказать? Просить ее продолжать отношения, хотя он женат? Глупо. Да, он должен был все рассказать ей раньше, да просто обязан… Но между ними все было так хрупко и невесомо — может быть, он просто побоялся во всем признаться ей?

— Жаль, что я сейчас не рядышком с тобой…

— А что бы ты сделал?

— Я бы склонился над тобой и накрыл бы тебя одеялком…

Она мечтательно улыбнулась и закрыла глаза, вслушиваясь в ласковый шепот в трубке.

— А еще?

— И тихонько прошептал бы тебе на ушко…

— Что прошептал?

— Что ты самая прекрасная девушка на земле…

— Правда?

— Я бы гладил твои волосы, а ты бы спала… Сладко-сладко.

Но даже если это правда… Даже если она придет к нему сама сейчас, как это будет выглядеть? Не воспримет ли он ее возвращение как само собой разумеющийся факт и не решит, что она приползла к нему, как все его прежние девицы? Не перестанет ли он ее после этого уважать, осознав, что добился взаимности? Ведь если бы он испытывал к ней хоть какие-нибудь чувства, разве он не попытался бы ее удержать? Не попытался хотя бы поговорить или написать ей? Хоть слово, хоть полслова?… Она уже в который раз за эти бесконечные часы смотрит на зеленый цветок аськи с надеждой, что …

Лера, о чем ты вообще говоришь? Он женат…

Да, женат, ну и что? Но, в конце концов, люди разводятся, если отношения в семье не сложились, такое тоже бывает. И, кажется, он ей сказал, что они живут с женой только из-за ребенка… Почему именно ее случай не должен стать исключением из правил? Разве в нее нельзя влюбиться? Так искренне и сильно, чтобы построить с ней другие, новые отношения?

И теперь все свои мечты и надежды бросить вот так из страха перед банальными предрассудками?

— Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь?

— Я не знаю, не могу тебе сказать. Столько всего внутри…

— Леш, ну пожалуйста… Скажи мне.

Пауза.

Его дыхание.

— Я хочу быть рядом с тобой. Заботиться о тебе…

— Правда?

— Хочу увидеть твою улыбку, заглянуть в твои глаза. Просто взять тебя за руку…

— Не боишься? Вдруг я тебе не понравлюсь?…

— Нет, не боюсь…

— И ты потанцуешь со мной?

— Конечно, потанцую!

— Только, Леш… я ведь не умею танцевать!