Та, что ждет

Спору нет, папа ее любил, но было в этой любви что-то, вызывающее у нее странное чувство напряжения. Ее отец был человеком рационального мышления — порой ей казалось, что он знает ответ на любой вопрос, умеет четко построить логическую цепочку от проблемы до ее решения. Он всегда знал, что делать и как делать, и упорно требовал того же от нее, но ей холодный анализ никак не давался — она всегда следовала своим эмоциям, со вздохами слушая папины рассуждения о здравомыслии и ответственности. Всякий раз, приходя к нему за советом, она не знала, в каком состоянии от него уйдет — он был ее судьей, но судьей жестким и нетерпимым. Он не мог оценить ее страхов и сомнений, он не принимал их в расчет, требуя от нее последовательности в действиях, и если последовательности не находил, никакой поддержки она найти уже не могла. Его не трогали ее слезы, не трогали ее попытки что-то объяснить, он ставил оценку беспощадно, и чаще всего она была для нее нелицеприятной. Со временем Лера перестала прибегать к его советам, привычно не ожидая от них ничего, кроме внутренней бури и очередного самоуничижения, заканчивающихся полной апатией. Теперь основной ее задачей было держать язык за зубами и отделываться от любых вопросов либо пустыми отговорками, либо общими словами без лишних деталей.

С мамой она была более близка, но также не спешила ей что-либо рассказывать, опасаясь того, что рано или поздно, но что-то дойдет до отца. И хотя иногда ей очень хотелось поделиться тем, что происходило с ней сейчас, рассказать о Леше и своих чувствах, она всякий раз удерживалась, заранее предвидя реакцию.

Пермь? Это где????

Ох уж этот папин снобизм!

Двадцать три года? Да он же совсем мальчишка!!!

А он да, он сразу родился сорокалетним семейным занудой с должностью и окладом согласно штатному расписанию!!

Женат? Женат?!?! Лера, ты сошла с ума?!..

Папа, но мы любим друг друга!

Да-да! Хотя она и сама совсем недавно узнала, где находится этот далекий, неведомый ей город — Пермь.

Да-да, Леше всего двадцать три года, но разве это о чем-то может говорить до тех пор, пока не пообщаешься с человеком?

Да, женат, женат… Но, блин, люди же разводятся, в конце концов, если семья не сложилась!

Она тряхнула головой. Нет, конечно, никаких долгоиграющих планов она пока не строит. Или все-таки строит?

Разумеется, она мечтает, ну а кто бы на ее месте не мечтал? Да, Леша со стороны выглядит небезупречно, слов нет. Но почему бы ее родителям хотя бы на минутку не оторваться от своих стереотипов и не посмотреть на все по-другому?

Со вздохом забравшись на стул, она смахнула тряпкой легкий слой пыли и пробежала глазами по корешкам книг. Чуть выцветшие тома, аккуратно вставленные в картонные «кармашки». Голсуорси, Конан Дойль, Стендаль. Еще выше Лермонтов, Драйзер и Дюма. И там, чуть дальше, ее любимые «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл. Белый корешок Анн и Серж Голон — похождения выдуманной красавицы Анжелики в невыдуманной Франции семнадцатого века. Как она зачитывалась ими когда-то! Как мечтала, что однажды тоже встретит ЕГО — самого прекрасного и неотразимого принца (можно и без белого коня, ничего страшного), как вспыхнет между ними немеркнущее чувство взаимной любви, и как они вместе и только вместе…

Она провела пальцами по корешкам книг, покачала головой и спрыгнула на пол. Кто же мог подумать, что в ее жизни так все запутается? Где они ходят, все эти принцы, с конями или без, по каким улицам? Или, может быть, их окольцовывают сразу, едва им исполняется восемнадцать? Или, если верить словам Полины, это только их участь, выбирать не тех, кто нужен, и через раз самозабвенно вступать то в говно, то в партию? В отношениях с реальными людьми подчас бывает так трудно разобраться, так нужно еще в пятьдесят раз все усложнить и начать влюбляться по Интернету!

Какая же неправильная, сложная штука — эта Всемирная паутина. Все в ней кажется намного проще, чем в жизни — без малейших усилий ты можешь общаться с другими людьми, не боясь, что кто-то будет оценивать твои достоинства и недостатки. Не нужно сокрушаться по поводу того, как ты выглядишь и что на тебе надето. Потому что в сети у тебя недостатков как бы и нет — никто не угадает, какая ты на самом деле сидишь там, по другую сторону экрана. Сколько масок ты можешь сбросить и снова надеть, сколько разных жизней прожить! Рисуя здесь, в виртуальном пространстве, сказку о самом себе, ты не ждешь никакого подвоха от судьбы. И лишь когда твои иллюзии разбиваются вдребезги о реальную жизнь, ты понимаешь, как опасно в них надолго задерживаться, жить ими — ведь те, с кем ты общаешься, хотят лишь развлечься, отдохнуть от своей реальности. Может быть, ее беда как раз в том, что, общаясь с Лешей, она принимала собственные иллюзии за реальную жизнь?