Та, которая видит

— Их четверо — все подонки с особенно мерзкими замашками. Здоровенный рыжий уроженец островов Брет по имени Морд — профессиональный убийца. Подходящее имечко — на тамошнем воровском арго означает «смерть». Раньше был надсмотрщиком над рабами. Его братца Теффела ты узнаешь по носу: он у красавчика как большая картофелина. Этот у Морда на подхвате: силы много, мозгов нету. Третий — низкорослый жилистый полукровка по имени Сикл — был палачом, пока пытки не запретили на большинстве островов. Ну, закон не мешает ни таким, как Сикл, ни тем, кто их нанимает, — только делает их более осмотрительными. Он часто торчит в зале «Приюта пьянчуги». По слухам, ему приглянулась одна из служанок, бедняжка. Четвертый самый опасный: человечек с островов Фен, который очень переживает, что ростом не вышел. Зовут его Домино, и он-то и соображает за всю компанию.

— Но ты не думаешь, что кто-то из этих симпатяг балуется дун-магией? Сегодня за обедом в «Приюте пьянчуги» кто-нибудь из них присутствовал?

— Сикл-палач присутствовал. Но я уже не первый год знаю всю четверку, включая Сикла, и так или иначе с каждым из них вел дела. Если хоть один из них причастен к дун-магии, то, значит, я более туп, чем всегда думал. Нет, все неприятности — если они и, правда, связаны с дун-магией — начались всего месяца четыре назад.

— Тогда тебе стоило бы попытаться вспомнить, кто появился на косе Гортан четыре месяца назад. Кто-нибудь, кто водится хотя бы с одним из четверки. И кто присутствовал за обедом в «Приюте пьянчуги».

Ниамор озабоченно посмотрел на меня:

— Так сразу я никого не могу вспомнить, но обещаю тебе подумать… А почему ты все время говоришь об обеде в гостинице?

— Потому что тогда кто-то прибег к заклинанию.

— За обедом? При всех?

— Да. Оно не предназначалось ни для кого из нас, не беспокойся. Только магия была так сильна, что я не смогла обнаружить виновника.

— Значит, это настоящий мастер. Такой суп мешать опасно, Блейз.

— Если я буду знать, что варится в супе, то смогу не касаться опасных ингредиентов. Неприятности мне ни к чему. Да и тебе ведь тоже, Ниамор.

— Проблема в том, как их избежать. Слишком много всего случается. Я еще и половины тебе не рассказал. Например, я не говорил тебе обо всех тех людях, которые в последние месяцы вдруг стали проявлять интерес к косе Гортан. Сюда даже прибыл корабль хранителей — самих хранителей! Они никогда раньше не обращали внимания на здешний сброд. И еще в городе появился гхемф. С чего это сюда припожаловало существо с неуклюжими перепончатыми лапками? А патриархов менодианской церкви за последние два месяца я видел больше, чем за предыдущие тридцать лет своей небезгрешной жизни. — Ниамор растерянно покачал головой. Я догадалась, что ни с патриархами-менодианами, ни с прочими священнослужителями Ниамор предпочитал дел не иметь.

Его случайное упоминание о гхемфе очень меня заинтересовало. Я машинально потеребила мочку уха. Именно гхемфы делали свидетельствующие о гражданстве татуировки. Слова Ниамора о «неуклюжих лапках» были возмутительной несправедливостью: гхемфы были искусниками в своем деле, хоть и не принадлежали к человеческой расе.

— Гхемф? Он все еще здесь? — небрежно поинтересовалась я.

— Насколько мне известно, здесь. Но особенно не надейся, Блейз. Эти твари не нарушают закон.

Я решила сменить тему.

— А знаешь ты что-нибудь о гражданине Разбросанных островов по имени Тор Райдер? Или о смазливом юнце, который называет себя Новиссом?

Ниамор покачал головой:

— Я знаю, о ком ты говоришь, но только Богу известно, что они собой представляют. Ни один не является обычным для косы Гортан приезжим, как и цирказеанская красотка. Да и что тебе тут надо, я тоже не знаю. Не расскажешь о себе побольше?

— Я не имею отношения к тому, что тут происходит. Моя единственная цель — приобретение рабыни. — По крайней мере, я так считала, сходя на берег; теперь я не была уже уверена, что тем дело и ограничится.

Ниамор посмотрел на меня с сомнением.

— Ах… может быть, ты и права, что не особенно доверяешь мне. У меня репутация надежного человека, умеющего хранить секреты, но если мне будет угрожать дун-магия, чтобы спастись, я продам душу дьяволу, собственную матушку — в бордель, а друзей, и тебя в том числе, — в рабство. — Он пожал плечами. — Для Ниамора Ниамор всегда на первом месте. Я ему поверила.

— Мудро с твоей стороны.

— Тише: кто-то приближается. — Ниамор снова наклонился и поцеловал меня, загородив собой так, чтобы прохожий разглядеть меня не мог. Будь у меня такая возможность, я бы рассмеялась: Ниамор явно никак не хотел быть замеченным в обществе полукровки, о которой могло стать известно, что она принадлежит к обладающим Взглядом.

Мимо прошла пара пьяных матросов. Когда мы с Ниамором через некоторое время сумели отдышаться, он сказал:

— Боже мой, Блейз, тебя, пожалуй, мужчине почти достаточно для того, чтобы подумать о женитьбе.

— Почти, — сухо ответила я, и Ниамору хватило совести рассмеяться.