Та, кто задает вопросы

На старой желтой бумаге, которая никогда не истлевает и никогда не становится белой. Да, от книги так просто не избавиться, она цепко держит в своей власти. Это старая история семьи Вивчаров, но сейчас нет времени вникать. Запах ведьм такой сильный, такой лакомый, что невозможно сдержаться.

«Надень капюшон, мальчик! Надень капюшон!»

Слова гудели в ушах, как колокол, но, превозмогая желание убивать, животную ненависть и сверхъестественную силу, Матвей пытался удержаться, чтобы не утратить в ворохе ощущений самого себя.

Это оказалось нелегко. Очень нелегко ненавидеть всей душой и остаться человеком.

И тут он услышал слова молитвы. Тихие, еле уловимые, они доносились из раскрытых дверей железного ангара. Это Мирослава произносила «Отче наш».

И Матвей вдруг понял, за что ухватиться, – он не мстит за себя, не удовлетворяет собственную жажду крови, потому что он не убийца. Он – орудие, творящее справедливость. Он – орудие, позволяющее удержать этот мир от падения в бездну.

– «Хлеб наш насущный дай нам на сей день…» – продолжил он молитву и произнес ее до конца.

И только после этого надел капюшон.

Мир дрогнул, и хлопец Матвей исчез, уступив место огромному медведю.

Чугайстер выполнял свою работу.

Глава шестнадцатая. Мирослава

1

Медведь оказался настолько громадным, что выломал ворота ангара, – была открыта лишь одна створка. Ворвался внутрь – лохматый вихрь, рычащее чудовище, порождение тьмы.

Снежанка завизжала так, что чуть не лопнули барабанные перепонки.

Ведьма тоже зарычала – низкий, утробный звук, заставивший вздрогнуть и попятиться. Ведьма зарычала и поднялась над землей. Невероятно длинные черные волосы развевались за ее спиной, точно шлейф. Глаза сверкали, руки со скрюченными пальцами и острыми локтями совершали странные, непонятные движения. Они изгибались так, словно не имели костей, пальцы гнулись в разные стороны, и ногти сияли желтым, бледным светом. С потолка вдруг посыпался пепел, запахло тухлятиной. Едва хлопья пепла достигали бетонного пола, как превращались в паучков на длинных лапках.

Паучки кинулись на медведя, увеличиваясь в размерах, разрастаясь на глазах, становясь здоровенными тварями. Их темные глазюки слегка поблескивали, а лапы шевелились так быстро, что их невозможно было рассмотреть.

Снежанка охрипла от визга.

– Лезь на шины, дура, – зло велела ей я и с силой подтолкнула сестру. – Давай повыше.

Внезапная мысль осенила меня, словно молния, блеснувшая во тьме. В моих карманах все еще лежала кладбищенская земля. Я подняла повыше меч, достала небольшую горсть земли и кинула в ближайшего паука. Тот задымился, зашипел и мгновенно пропал. То же самое колдовство, что и с собаками. Земли было мало, на всю эту братию не хватило бы, но хоть какая-то помощь. И я вывернула собственные карманы, швыряя в тварей землей с могилы Розы и ее дочери. Видя это, ведьма зашипела, шипение перешло в высокий визг, от которого плавились мозги.

Медведю, впрочем, ее вопли не мешали. Он пожирал тех пауков, на которых не попала кладбищенская земля, клацая челюстями, и неуклонно приближался к ведьме. Пауки замедлили его, конечно, но ненадолго. Он не испугался и странного желтого огня, который ведьма швырнула в него с высоты, планируя под потолком, словно злобная фурия. У противоположной стены ангара, за шинами пылал высокий костер, пахло паленой плотью.

– Я сожру твою Мирославу! – визжала ведьма. – Я уже один раз убила ее! Убью и другой раз! И третий! И четвертый! Всегда буду убивать твою Мирославу, Стефан! – орала ведьма.

И тут медведь прыгнул. Метнулся вверх, вытянув огромное мохнатое тело, цапнул ведьму и скинул ее на землю, а затем принялся пожирать, словно она была обычной добычей, куском мяса, предназначенным для утоления голода.

Снежанка свалилась в обморок. У меня самой тошнота подступила к горлу от ужаса при виде черной густой крови. Мощные челюсти медведя с хрустом разгрызали кости, словно орешки.

– Ах ты, тварь! – заорал кто-то, и из-за высокой стопки ящиков и горы шин выскочил человек.

Он был невысоким, слегка сутулым. Невыразительное лицо с маленькими глазками, еле заметные шрамы на губе. Короткие черные волосы, залысины по бокам головы. Клетчатая рубашка и дорогие кроссовки.

Так вот как на самом деле выглядит Григорий Луша!

Я уставилась на своего классного, а он и сам уже шел ко мне, вытягивая из ножен громадный черный меч.

– Я убью тебя, Мирослава! Ты ведь не знаешь, что твоего ненаглядного Матвея сейчас нет. Чугайстер в образе медведя теряет человеческое сознание. Он не вспомнит тебя, Мирослава, не защитит. Он просто чудовище, твой мальчик, которое наслаждается кровавой трапезой! Ты была готова к такому повороту? Ты сможешь жить с чудовищем? – Григорий ухмыльнулся, его губы некрасиво искривились – шрамы мешали нормальной улыбке, и получилась уродливая гримаса. – Убью тебя сразу. Это будет не больно. Я просто отрублю голову тебе и твоей сестре.