Та самая, единственная…

— О, конечно, он ведь такой милый, правда? Если бы у меня был брат, я хотела бы, чтобы он походил на Дирка. Он ведь еще очень молод, не так ли? Наверное, уйма подруг.

— Все молодые люди проходят через это.

Она остановилась.

— И вы тоже?

— Разумеется. Это облегчает бремя ожиданий той самой, единственной в мире женщины…

— Но она может никогда не появиться.

— Она уже появилась. В этом не может быть никаких сомнений.

Он пристально посмотрел на нее, и она отвела взгляд. Без сомнения, он имел в виду Риту.

На следующее утро они пошли в церковь, и, стоя возле семейной скамейки и обнимая рукой Нел, другим плечом Оливия ощущала присутствие сильного тела Хасо. Хотя слова ей ничего не говорили, но гимны были все знакомы. Манера же, в которой пастор прогремел проповедь со своей кафедры, показалась ей несколько резковатой. Впрочем, когда ее представили ему, он оказался человеком весьма кроткой наружности, прекрасно говорящим по-английски и дружелюбным в обращении.

Потом они позавтракали и снова вышли из дома, взяв с собой Нел и носившегося как сумасшедший Ахиллеса. Хасо и Дирк вели непринужденную беседу о всяких пустяках, и разговора о Рите больше не заходило.

Мистер Ван дер Эйслер должен был уехать после чая. Все вышли в холл, чтобы проводить его, но Оливия, когда ей показалось, что на нее никто не смотрит, ускользнула в гостиную — в конце концов она не член семьи. Хасо, разумеется, заметил это и, распрощавшись со всеми, обняв и поцеловав Нел, вернулся в гостиную.

— Вы не собираетесь проститься со мной? — поинтересовался он.

Оливия отошла к окну, делая вид, что любуется видом на сад.

— Желаю вам благополучной обратной дороги, — тихо сказала она, — и удачной недели.

— Да, неделя будет непростая. — Он пересек комнату и встал рядом с ней. — Когда я приеду в следующий раз, все будет решено. До той поры, понимаете вы это или нет, я ничего не могу вам сказать.

Что он имеет в виду — работу в Голландии? — подумала она и озадаченно посмотрела на него. Он тоже пристально смотрел на нее.

— И за счастливую развязку, — неожиданно сказал она, привлек ее к себе и звучно поцеловал.

Если бы даже у нее и было желание сопротивляться, она все равно не смогла бы это сделать. Прежде чем она успела перевести дыхание, он уже исчез.

9

С отчаянно бьющимся сердцем Оливия стояла там, где он ее оставил. Вместе с вполне понятным изумлением на нее нахлынуло ощущение огромного счастья. Почему он поцеловал ее, да еще так? И что он имел в виду, говоря о счастливой развязке?

Так и оставшись стоять посреди комнаты, она погрузилась в сладостные мечты и очнулась, только когда в комнату вошли.

— С отъездом Хасо дом всегда пустеет, — сказал Дирк. — Жаль, что я не смогу через неделю снова увидеть его — и Риту тоже.

— Но ты побудешь еще пару дней? — спросила его мать.

— Конечно. Мне надо быть в Лейдене к четвергу — начинается новый курс лекций.

— Но вы же получили диплом? — спросила Оливия, довольная, что нашлась тема для разговора.

— Разумеется, но это отнюдь не конец. Я, конечно, не надеюсь превзойти Хасо, но приложу все усилия, чтобы поддержать семейную репутацию.

— Вы хирург или терапевт?

— Конечно, хирург, это у меня в крови, передается из поколения в поколение. — Он заметил стоящую с удрученным видом Нел. — Ну-ка, во что мы с тобой будем играть?

Через два дня Оливия с сожалением проводила Дирка. С ним было весело, он прекрасно обращался с Нел и даже заставлял смеяться ее саму, хотя, живя с бабушкой, она отвыкла от этого. К тому же Оливия была достаточно честной сама с собой, чтобы не понимать, — даже если б все было по-другому, она все равно любила бы его, потому что он — брат Хасо.

До возвращения Хасо оставалось еще несколько дней, и ей нужно было заботиться о Нел. Чтобы сделать ему приятное, Оливия очень старалась уговорить Нел согласиться во время каникул жить у матери. Большого успеха она не достигла, но попытаться стоило.

Снег не падал уже несколько дней, хотя по-прежнему лежал на земле толстым слоем. Небо было чистым и голубым, светило, хотя и не грело, солнце. Они одевались и шли гулять на улицу, а в один из дней Мевра Ван дер Эйслер повезла их в Леуварден; за рулем сидел Тобер.