Та самая

– Папа тоже хотел с тобой поговорить, но я ему запретила. Если бы он меня не послушался, то еще тогда стало известно, что нет никакой измены.

«И мы бы помирились», – мысленно завершила я свою фразу.

– Значит, так было суждено, – резюмировал Даня.

– Суждено расстаться?

Он молча пожал плечами, глядя в сторону. Неловкость и напряжение между нами нарастали с каждой секундой, а пауза затягивалась.

– Ну ладно, я пошла. Как найду фотографа себе на замену – напишу Кристине, – сказала я, делая робкий шажок в сторону подъезда.

«Пусть он меня остановит! Пусть обнимет крепко-крепко! Пусть скажет, что тоже всё еще любит меня и что отменит эту чертову свадьбу!» – мысленно молилась я. Но видимо в небесной канцелярии все уже разошлись, и моя просьба осталась незамеченной…

– Договорились, – коротко ответил Даня, – Пока! Еще раз спасибо за встречу.

Он быстро юркнул в автомобиль и тут же рванул с места, поднимая в воздух облако пыли. Я смотрела вслед его серебристой «тойоте» до тех пор, пока та не скрылась за поворотом. А потом как подкошенная рухнула на скамейку у подъезда, согнувшись пополам, и тихонько заскулила, затряслась, словно брошенная на мороз собачонка. Так феерично разрушить свою жизнь удаётся далеко не каждому. Да у Вас талант, девушка! Браво! Может, выйдете на бис?..

13

Стрелка спидометра перескочила допустимую для трассы отметку, а ему хотелось еще сильнее вдавить в пол педаль газа и лететь вперёд как ветер! Он будто бы пытался скрыться от своих проблем, мыслей, и боли, которая раздирала изнутри грудную клетку. Лишь услышав несколько возмущенных гудков других машин, Богдан сбросил скорость и заставил взять себя в руки. Через пару минут он съехал на обочину, остановился и, закрыв глаза, обессиленно уронил голову на руль.

Почему она с ним тогда просто не поговорила? Почему поверила в то, что он мог ей изменить? Почему все обстоятельства так глупо сложились один к одному, но не в их пользу? И почему девушки порой бывают такими дурами, а?! Сама придумала – сама обиделась!

Ведь ничего не предвещало беды в тот день. Не кольнула острой иголочкой интуиция – ни с утра, ни в обед, ни когда он вечером заглянул на пару минут домой. Лишь шевельнулось лёгкое подозрение о том, что Инна какая-то загруженная, но быстро испарилось, уступив место другим проблемам. А спустя пару часов его жизнь раскололась надвое.

Инна ушла от него. То ли устала ждать, то ли остыли чувства – так он думал тогда.

А ведь он на самом деле любил её! Так сильно, что хотел положить к её ногам весь мир! Чтобы она и их будущий ребёнок – который обязательно был бы – ни в чем не нуждались. Для этого Богдан и старался, бросив все силы на создание бизнеса, потому что ему не хотелось зависеть от чужого дяденьки-начальника. И всё получилось: в начале января они с Мишей открыли собственное «антикафе «Fun time», которое сразу стало пользоваться бешеным успехом у молодёжи. Но в расплату за это – лишился самого дорогого человека.

Да, ведь на самом деле можно было дождаться Инну после учебы, выловить на разговор с глазу на глаз, но… Ему так хотел видеть её счастливой! А она прямо сказала: «я с тобой страдаю, ты сделал меня несчастной». И он чувствовал себя конченым уродом, который ради собственной эгоистичной любви хочет удержать её рядом, обещая манну небесную и обрекая на дальнейшие страдания. Поэтому он просто отошел в сторону, отпустил, не стал преследовать. Кто-то скажет – слабак. Но тогда ему казалось, что это будет правильно. Однажды он уже потратил зря несколько лет жизни одной хорошей девушки и не хотел, чтобы подобная учесть постигла Инну.

Без неё было очень плохо. Он практически перестал появляться дома, ведь теперь каждый уголок напоминал о ней и о той любви, которая заполняла образовавшуюся ныне пустоту. Инна унесла все свои вещи, но одну пижамную маечку всё-таки забыла. И Богдан бережно хранил эту майку, на которой остался запах её чистого тела и кокосового геля для душа. Порой, засыпая в обнимку с этой маечкой, он ощущал себя сумасшедшим.

Где-то в глубине душе у него теплилась надежда, что Инна вернётся, найдёт повод для общения – например, поздравит с каким-нибудь праздником (хотя бы с международным днём любителей маечек своей бывшей!). Но нет. Она не появлялась. Дни плавно перетекали в недели, недели – в месяцы…

«Сдался мне этот чертов театр! Стоил он моей потери?» – раздраженно думал Богдан, вертясь без сна в постели, ставшей вдруг такой неудобной.

Но в одну из холодных февральских ночей он вдруг четко осознал: это конец. Их история любви закончена.

«Виноват в этом только ты сам, дружок, – ехидно изрёк внутренний голос, – Ничего уже не попишешь, не вернёшь. Смирись! И не смей больше лезть к Инне. Оставь ей шанс быть по-настоящему счастливой! А сам – продолжай жить дальше. Что ты раскис как кисель?»

Наутро Богдан обстриг волосы, решив, что это будет хорошим шагом в новую жизнь, да и для работы так солиднее. Хотел удалить татуировку бесконечности с запястья, но не смог.