Я лежал на слегка срезанном с помощью лопат склоне небольшого холма у шоссе. Рядом со мной растянулся Иво, положив около себя ружье, заряженное патронами с одурманивающим газом, и накрывшись мягкой парусиной. По другую сторону шоссе в глубокой яме лежали Клод и Ник, вооруженные в точности так же, как и мы, то есть у Клода был такой же пистолет-пулемет, а у Ника — заряженное одурманивающим газом ружье. Ник-Робин-Пол лежал рядом с плоским ящичком со своим оборудованием, футах в пятнадцати от меня. При нем был также монитор, передававший картинку с камеры, установленной в трех милях от нас. Мы ждали. Примерно каждые пятнадцать минут я вызывал Робина, а он неизменно докладывал:
— На вверенном мне участке без перемен.
Поскольку со времени последнего сеанса связи прошло четырнадцать минут, я нажал подбородком кнопку на воротнике и сказал:
— Робин, черт бы тебя побрал! Ты приехал сюда заработать или на солнышке валяться?
— Ты просто ясновидец. Я даже испугался — как раз сам собирался тебя вызывать.
Я вскочил и подбежал к окопу. Монитор показывал дорогу и квадратные очертания кабины грузовика на ней. Грузовик был еще далеко — как минимум в четырех километрах от камеры. Даже максимальное приближение не позволяло различить ни его номеров, ни лица за стеклом. Подождав две минуты и окончательно уверившись, что это тот самый грузовик, выехавший три дня назад, я кивнул.
— Берем его. Разве что, если сразу же следом за ним не подъедет второй. Ты сидишь до самого конца у монитора, а когда я тебя позову, принесешь его на дорогу.
— Ложись и не болтай зря, — услышал я уже в наушнике, вернувшись на свой пост.
Иво лениво перевернулся на бок и потянулся к своему ружью. Я нажал на кнопку и прошипел:
— Ник! Слышали?
— Да. Мы готовы. Я первый? — уточнил он.
— Да. Они должны смотреть в нашу сторону.