Та же жизнь, но в другое русло (СИ)

Самые худшие опасения подтвердились, за дверью находился он. Тот, который сломал ее, возможно, без шанса на восстановление. Тот, который убил в ней то, что она ценила и оберегала больше всего. Тот, который считает себя королем этого мира, без единого права на это.

— Уходи, Рональд! — не сдержавшись, истерически закричала Гермиона, отходя на несколько шагов назад. Схватившись за волосы, она упала на колени. От страха свело конечности. — Убирайся прочь и никогда не возвращайся! Я ненавижу тебя! Убирайся!

Стоя в этой унизительной позе, она чувствовала себя маленьким, затравленным зверьком, загнанным в угол хищником. Еще вчера она думала, что никогда не услышит его противного голоса, а сегодня он как ни в чем ни бывало, словно хозяин, пытается вломиться в ее дом и вновь устанавливать свои чертовы правила. Еще вчера она думала, что рана ее скоро затянется и она сможет начать новую жизнь. А сможет ли?

— Последний раз повторяю, слизеринская подстилка, открой эту чертову дверь! Клянусь всем что у меня есть, я убью тебя за то, что ты сделала!

Ужасный мужской гортанный крик не прекращался, ровно как и оскорбления в сторону бывшей гриффиндорки. Выкрикивая гадости, Рон со всей своей силой бил кулаками в дверь, в серьез грозясь вынести ее к чертям. Деревянная преграда вздрагивала каждый раз, будто бы ей тоже было больно, но она продолжала защищать свою хозяйку. Защищать из последних сил.

Скрючившись в позу эмбриона, Грейнджер тихо плакала, глотая соленые слезы и повторяя одну и туже фразу: «Уходи, ты уже получил свое. Уходи». В нескончаемом потоке шума, слов и всхлипываний это выражение звучало заклинанием, которое обязательно должно сработать.

— Остолбеней Дуо! — спокойный голос и негромко сказанное заклинание во всей этой шумихе стало самым громким звуком. После которого наступила тишина.

Не поднимаясь, Гермиона замолчала и даже на секунду перестала дышать. Стук в дверь прекратился и наступившее спокойствие лезвием проскользило по слуху.

— Гермиона? — сказал все тот же спокойный голос. — Впусти меня. Слышишь? Он больше не опасен. Он не причинит тебе вреда. — и после короткой фразы Драко добавил. — Обещаю.

— Колопортус. — сдавлено шепнула волшебница, плотнее сворачиваясь на ковре.

Стоило двери отвориться, как рядом с ней на колени упал Драко. Осматривая бывшую гриффиндорку, он убедился, что она не поранила себя. Мягко поглаживая ее по спине, Малфой чувствовал как мелко содрогается ее тело. Искренняя жалость и желание помочь ей, захлестнуло его как цунами.

— Давай, я помогу тебе подняться и лечь на диван. Скоро здесь будет полно авроров, я уже послал патронуса Поттеру.

Приподняв голову, она взглянула ему в глаза и коротко кивнула, протягивая руку. Которую бывший слизеринец тут же принял. Но он не спешил сразу поднимать Гермиону на ноги. Сначала он помог ей сесть, аккуратно убирая волосы с лица.

— Обними меня. — прохрипела бывшая гриффиндорка, опустив взгляд. Ей было стыдно, что она такая слабая. И еще стыднее, что она просит помощи у него.

А ему не нужно было повторять дважды. Устроившись рядом с ней, он заключил ее в объятия и она, коротко всхлипнув, положила ему голову на плечо. В этой позе они и просидели до самого появления авроров. Уизли, мощно оглушенный, даже не шелохнулся.

Драко предложили сразу же отправиться с ними в министерство, чтобы составить заявление, но он побоялся оставить Гермиону наедине с собой. Ему хотелось разделить с ней эту боль, только чтобы ей стало легче, поэтому он отказался, сказав, что придет как только Грейнджер уснет.

— Пожалуйста, не уходи. — жалобно прошептала Гермиона, когда Драко собирался отправиться в министерство.

Время шло и ему надо было спешить, потому как аврор, прибывший на вызов объяснил, что если в течение десяти часов не составить объявления, то у Уизли будет большой шанс избежать наказания. Но ее глаза, полные надежды и ищущие в нем поддержку, затмевали все остальное.

— Одну минуту. Мне нужно отправить письмо в министерство, у тебя есть бумага и ручка?

— Предпочитаю классический вариант: перо и чернила. — слабо улыбнулась волшебница. — Возьми все в столе.

Переместившись на диване так, чтобы наблюдать за тем, как Драко пишет, Гермиона поджала под себя ноги и положила голову на колени. На душе стало так спокойно и появилось ощущение, что все становится на свои места.

— У меня ощущение будто так и должно быть. Будто сейчас все становится на свои места. Это странно?

— Нет. Потому что у меня тоже появилось это чувство, но я боюсь давать ему волю и не хочу спешить. Я хочу узнать тебя, Гермиона — говорил Драко, не отрываясь от пергамента.

Закусив губу, бывшая гриффиндорка не стала ничего говорить. Молчание возникшее между ними никого не утруждало, не висело удушающим грузом. Говорят, если человек не понимает вашего молчания, едва ли он поймет ваши слова. Бывшая гриффиндорка и слизеринец понимали друг друга. И это было важнее тысяч и миллионов сказанных слов.