Та же жизнь, но в другое русло (СИ)

Только видимо Уизли младшая решила дойти до крайности, немного сменив русло темы. Нетерпеливо поерзав на стуле, Джинни облизнула сухие губы. Обдумав нечто в своей голове, она закусила щеку, видимо готовясь к новой порции речи.

— Слушай, вот еще в чем дело, я еще вчера хотела тебе сказать, эм, но, эм, как то момента не нашлось. Может, эм, тебе стоит обратиться за помощью к… — Уизли запнулась. — в общем, эм, к сексологу. Ну, я имею ввиду, у вас же проблемы с этим. Ну у тебя. Эм, может тебе стоит походить на сеансы там.

— Хватит. Время закончилось. — бывшая гриффиндорка резко встала с места, напрочь забыв про накатывающее чувство стыда, за увольнение их кормильца, выкинула полный стаканчик в мусорку, еле сдержав себя, чтобы не выплеснуть напиток в лицо подруги, и быстрым шагом поспешила скрыться в своем кабинете.

Запершись изнутри, она упала на диван, уткнулась лицом в небольшую черную подушку, а потом просто закричала. Пронзительно, громко, выплескивая все что накопилось. Мягкая вещица, к счастью, послушно поглотила звук и за пределами кабинета никто не услышал душевных мук главы иерархии министерства.

«За что они так со мной? Почему никто не хочет поддержать меня, направить на правильный путь… Я так устала. Устала от постоянного напряжения. Устала держать все на своих плечах. Устала чувствовать себя виноватой. Но что я могу сделать? Посвятить кого-то в такие личные аспекты жизни? Нет, ни за что…»

Мысль о том, чтобы полностью и бесповоротно довериться кому-то, искренне пугала некогда школьную выскочку с открытым сердцем — Гермиону Грейнджер. Однако, больше всего ее пугал шанс вытащить все дерьмо наружу. А вдруг все окажется куда хуже, чем она представляла себе ранее?

Уснувшее всегда можно разбудить, а вот убитое — ни за что не спасти. Вдруг все давно потеряно? Что если она кому-то откроется и весь ее мир легко разрушится как карточный домик? Как тогда ей действовать дальше, куда двигаться? К кому бежать и как не сойти с ума?

Страх. Сложно представить другую эмоцию или чувство, которое в равной степени сковывает свободу выбора по жизни, которое так же сильно затягивает петлю на шее. Разве что ответственность.

Пожалуй, главная проблема в том, что обе черты сливаются в упрямой бывшей гриффиндорке. Более того, обе черты доминируют над остальными. Повышенное чувство страха? Есть. Гиперответственность? Так же на месте. Замкнутый круг.

Куда ей двигаться? Какую дорогу выбрать? Кто сможет ответить на все эти вопросы?

========== Глава четвертая ==========

Вяло перебирая ногами, волшебница, покачиваясь, двигалась вдоль узкой тропинки, выложенной мелкими остроконечными камешками. Это место она при переезде окрестила «Астрономической башней». Такое же место одиночек. Слезы, застилающие глаза и горящая щека, практически дезориентировали ее. Сердце болезненно билось о грудную клетку. Казалось, это был выстрел в упор.

В голове раз за разом вспыхивали воспоминания произошедшего, словно картинки в замедленном фильме. Отрывки ссоры закрутились в круговорот хаоса, грубые слова бились внутри черепной коробки, картинки перемешивались между собой, теряя хронологию, но приобретая все более четкие очертания:

«Рональд сидит за кухонным столом и ужинает купленными накануне полуфабрикатами»

«Теперь он поднимается, видя ее, и идет на встречу, сверля свирепым взглядом…

— Тупая ты грязнокровка! — Рон кричал так сильно, что его голос постоянно срывался на хрип. С каждым шагом, он становился все ближе к своей жертве»

«- Как ты могла так поступить с моим отцом?! Как ты вообще посмела увольнять его из министерства?! Это твоя благодарность за быстрое и легкое повышение по службе?! Да если бы не мой отец, тебя бы вообще не взяли на эту гребанную работу! — крики были на грани ярой агрессии»

«Он все продолжал атаковать онемевшую от страха девушку. Сковавший ее страх притупил здравый смысл. Гермиона застыла и не смела даже попробовать увернуться, уйти, убежать.

Не отступая, Уизли кричал о чистоте ее крови, о ее неумолимом всезнайстве и о многих других вещах, которые только приходили ему на ум. Девушка молчала, парализованная от ужаса. Слова оправданий и логических объяснений, которые Гермиона обдумывала по пути домой, вылетели из головы»

«Хлопок.

Щека горит, будто ее приложили об раскаленную плиту.

Больно.

Обидно.

Унизительно.

Это что — слезы?»

«…- Пожалуйста, Рон… Это было слишком тяжкое преступление для главы отдела. — выдавливает из себя бывшая гриффиндорка.

Момент — и воздух выбивает из легких. Он швыряет ее в стену. Сдавливает горло, перекрывая доступ к кислороду»

«Острое ощущение того, как ее тело стало тяжелым, ноги стали ватными, а в висках гудело. Из последних сил, она попыталась оттолкнуть от себя мужчину по весу вдвое превосходящему ее собственный. Хлопок, и она резко почувствовала как по крупицам теряет свою жизнь»

«Хлопок, и она глухо падает на пол в прихожей. Кажется, в этот момент жизнь раскололась на «до» и «после». Рональд с минуту смотрит на нее с отвращением, а после, с видом победителя и странной улыбкой, быстро уходит на второй этаж».