Таба Циклон

- Это ваше? Вы его нашли? Мышки безмолвствовали.- Он красивый… Давайте я дам вам за него молока? И сыр! У меня есть кусочек сыра… Он, правда, засох, но вам же это не очень важно, да?Одна из мышек подняла лапки и стала тереть ими мордочку, подрагивая усами. Даня воспринял этот жест как знак согласия:

- Я сейчас вернусь, только вы не убегайте…В холодильнике действительно оказался сыр. Он лежал, завернутый в тонкую полиэтиленовую пленку на самой нижней полке - дребезжащей металлической решетке. Даня налил в чайную чашку остатки молока, схватил сыр и вышел на лестничную площадку. Мышки по-прежнему сидели на ступеньке и терпеливо ждали его.- Никогда раньше не видел, чтобы мышки покупали еду, - сказал он, ставя молоко и сыр на бетон.Главная мышка, та самая, которая теребила мордочку лапками, отвернулась от писателя и направилась в сторону подвала.

- Нет, нет! Я идиот! Не обижайтесь… У меня же день рождения, так? И вы принесли мне подарок! Мой самый первый подарок! А молоко и сыр - это угощение! Правильно?Главная мышка подошла к чашке и принялась лакать молоко - по белой поверхности побежали мелкие волны. Остальные последовали за своей предводительницей, расселись вокруг чашки живым серым солнцем с подрагивающими лучами-хвостами.

- Вот и хорошо. А мне надо идти.

Даня толкнул тяжелую металлическую дверь, обклеенную десятком рваных бумажных объявлений. «Ремонт телевизоров». «Ночная сказка». «Перестаньте мечтать похудеть». Бредя по колено в навеки позабытом дворниками мусоре, добрался до аллеи Поликарпова и пошел вдоль нее к дому-роботу вокруг которого парусами раскинулись бело-голубые девятиэтажные дома. Кажется, что это не спальный район Санкт- Петербурга, а летний лагерь, который все покинули с приходом холодов: деревянные домики скрипят на пронизывающем ветру, с досок ломкими кусочками слезает выцветшая краска, а в душевой смотрит свои грустные сны единственный оставшийся обитатель - полупустой тюбик зубной пасты, в спешке позабытый кем-то.

Моросящий дождь невидимыми невесомыми каплями хлещет Веру по лицу, от чего то принимает странное надменное выражение, заставляющее даже самых нелюдимых прохожих оборачиваться ей вслед и долго провожать глазами хрупкую подростковую фигурку в коричневом плаще. Блеклые жестяные водостоки, надрывно истекающие потоками воды. Ледяной балтийский ветер несется с моря, пролетая по прямым улочкам Кронштадта, минуя навигационные приборы кораблей, без дела застывших у причала на долгие годы.

Вера проходит вдоль рынка, затем мимо дома, крыша которого утыкана чуть ли не сотней невысоких тонких труб с закопченными шляпками-конусами, напоминающими хлипкие грибы, сворачивает направо к двум длинным рядам гаражей. Даня идет вслед за ней по пустынной дороге. Пузыри дождя понемногу перестают биться в лужах; облака расходятся, обнажая звездное сентябрьское небо, вновь полное своих тайн, выношенных беззаботным летом.

Короткие светлые волосы, узкие плечи, наушники, из которых доносится громкая музыка. За Верой тянется невидимый шлейф ее тонкого запаха: чистая кожа и чуть-чуть приторных цветов - какие-то недорогие духи. Запах невесомой отмычкой взламывает память Дани: он вспоминает, как познакомился с ней…

Вагон метро, он держится за поручень, натянул рукав свитера на ладонь, чтобы не касаться кожей грязного металла. Следит за своими героями. По вагону разливается приторный запах дешевых алкогольных коктейлей, разлитых в банки с предупреждающими ядовитыми цветами. Книга в руках у полной, плохо сохранившейся женщины: «Волны Экстаза». Женщина нависла над шепчущимися Тимой и Ритой, бросает на них полные ненависти взгляды.

- Эй ты, дебил, отойди от вагона и перестань облизывать стекла! - доносится сквозь шипение старых динамиков голос машиниста.Пассажиры смеются.- Осторожно, двери закрываются…Свистящий звук работающей гидравлики. Поезд резко трогается, толпа прижимает к нему Веру. Полоска веснушек, пересохшие губы…

На дороге нет никого, кроме них, редкие прожекторы на крышах гаражей освещают путь. От расположенной неподалеку конфетной фабрики распространяется густой сладкий запах карамели, перебивая ее духи. Вера оборачивается, стягивая с себя наушники:

- А, это ты… - с облегчением говорит она.

-Я…

- Вот дурак, напугал меня! Вечно появляешься из ниоткуда, как привидение… Ты знаешь, я из дома свалила. Мама в школу заявилась, ну ей там и рассказали все. Что меня там типа уже полгода не видели. И про всю эту историю с Армасом рассказали. Он, кстати, с ума сошел. Вообще в салат. Не верь ни одному слову, если его встретишь. Полную чушь несет: про революцию, инопланетян - жесткая шиза. Доучился, блин. Знаешь, даже страшно. Я раньше думала: о, прикольно, наверное, быть сумасшедшим. Мультики с закрытыми глазами смотришь и все такое. Так вот ни фига подобного. Реально страшно и жалко его. А мы с мамой посрались в салат. Она конченная сука. Я теперь домой не вернусь.

- Да, я знаю.

- А, прости, постоянно забываю… Ты ж у нас всегда все про меня знаешь. А я тоже сука та еще. И тоже конченная.

- Неправда.