Табакерка императора

— Я не говорил вам, чтоб вы ушли, — проворчал он. На его добродушной физиономии выразилась брюзгливая растерянность. — Все это так неожиданно… Человек пришел с работы — и вдруг… Но вы разбираетесь в таких вещах, верно? Кстати, один мой знакомый вас знает. Так вы думаете… э-э-э? Дермот изо всех сил старался не смотреть на Еву. Она была жалка. Сама не своя от страха, она стояла возле кресла, сжав руки и ловя взгляд Тоби. Не требовалось быть тонким психологом, чтобы понять, что ей хочется услышать от него хоть одно слово поддержки. Но такого слова она не дождалась. При виде этого в Дермоте поднялась злость.

— Хотите откровенно? — спросил он. Возможно, в глубине души Тоби вовсе не хотел откровенности. Но он кивнул в знак согласия.

— Хорошо, — улыбнулся Дермот. — По-моему, вы сами должны решить.

— Решить?

— Да. Виновна ли миссис Нил в измене или она виновна в убийстве? Понимаете, она не может быть виновна и в том и в другом.

Тоби открыл было рот, но тотчас снова закрыл. А Дермот, по очереди обведя взглядом всех, так же строго и настойчиво опять обратился к Тоби:

— Вы забываете существенную вещь. То вы заявляете, что, ах, как это невыносимо, что мистер Этвуд был в спальне, когда вы звонили. И тут же вы требуете объяснения, почему осколок табакерки запутался в ее кружевах. Подумайте, каково это миссис Нил, если вам, ее друзьям, мало одного из двух. Мистер Лоуз, вы должны решить. Если она была тут и убила вашего отца — по каким мотивам, правда, мне совершенно непонятно — значит, Этвуд не был у нее в спальне. И вы можете не беспокоиться насчет измены. А если Этвуд был у нее в спальне, значит она никак не могла быть тут и убить вашего отца. — Он помолчал. — Ну так как же, сэр?

Безупречная вежливость его тона полоснула Тоби, как бритвой. Все будто опомнились.

— Доктор, — сказал мосье Горон громко, но сдержанно, — мне бы хотелось переговорить с вами наедине.

— С удовольствием.

— Вы не возражаете, мадам, — мосье Горон повернулся к Елене и заговорил еще громче, — если мы с доктором Кинросом на минуточку выйдем в холл?

И, не дожидаясь ответа, решительно взяв Дермота за плечо, мосье Горон по-хозяйски повел его через комнату. Мосье Горон отворил дверь, жестом пригласил Дермота пройти вперед, коротко поклонился остающимся в гостиной и вышел.

В холле было почти совсем темно. Мосье Горон дотронулся до выключателя и осветил сводчатый, выложенный серыми изразцами холл и каменную, устланную красным ковром лестницу. Тяжко дыша, префект полиции повесил шляпу и трость на вешалку. Беседа на английском языке несколько утомила его; убедившись, что дверь закрыта, он набросился на Дермота уже по-французски.

— Друг мой, вы меня разочаровали.

— Тысяча извинений.

— Более того, вы предали меня. Я привожу вас сюда, рассчитывая на вашу помощь. И, господи, что же вы делаете? Можете вы мне объяснить свое поведение?

— Эта женщина невиновна.

Мосье Горон начал мерить холл мелкими шажками. Остановился он лишь затем, чтобы подарить Дермота самым загадочным, самым галльским взором.

— И что же, — вежливо поинтересовался он, — это выводы ума или сердца?

Дермот не ответил.

— Ничего себе! — сказал мосье Горон. — А я-то думал, что хоть вы-то, слуга научных фактов, — не сами ли вы себя так называли? — останетесь глухи к чарам мадам Нил! Эта женщина социально опасна!

— Говорю вам…

Но тот смотрел на него с жалостью.

— Я не детектив, милый доктор. Нет, нет и нет! Но когда речь идет о тру-ля-ля — о! тут дело другое. Любое тру-ля-ля я чую на полметра под землей.

Дермот посмотрел ему прямо в глаза.

— Даю вам честное слово, — убежденно сказал он — я не верю, что она виновна.

— Ах, эта ее история…

— А чем она плоха?

— Милый доктор! Вы еще спрашиваете?

— Да, а что? Этвуд падает с лестницы и разбивает голову. Все, что рассказала миссис Нил, очень типично. Говорю вам это как медик. Кровь из носа, хоть нос и не разбит, один из вернейших признаков сотрясения мозга. Этвуд встает, думая, что ушиб несерьезный; он идет в гостиницу и тут теряет сознание. Это тоже типичная картина.

Слово «типичная» насторожило мосье Горона. Но он не стал вдаваться в подробности.

— Но ведь сам мосье Этвуд…?

— Ну и что? Он понимает, что его дела плохи. Он соображает, что ничто не должно связывать его с миссис Нил и происшествием на рю дез Анж. Откуда же ему знать, что ее втянут в это убийство как главную виновницу? Кто мог такое предвидеть? Вот он и сочиняет историю о том, что его сбила машина.

Мосье Горон сделал кислую мину.

— Скажите, — справился Дермот, — вы, конечно, сравнили кровь сэра Мориса с той, которую обнаружили на пояске и халатике?

— Еще бы. И должен вам сказать, что группа крови там и там совпадает.

— Какая же это группа?

— Четвертая.

Дермот вскинул брови.

— Не слишком удачно, правда? Это же самая распространенная группа. С такой кровью ходит сорок один процент всех жителей Европы. А кровь Этвуда брали на исследование?

— Конечно, нет. Зачем? Я же сегодня в первый раз слышу версию мадам Нил!

— Так проверьте. Если кровь окажется другой группы, ее история отпадает сама собой.

— Ах!