Табакерка Робеспьера

В самом деле, по рядам депутатов, словно огонь по сухой траве, ползло испуганное перешептывание. Между рядами сновал Фуше, обычно неразговорчивый и уклончивый в ответах. Все в этом зале знали, что Фуше – большой мастер интриги, что он, как никто другой, умеет связывать узелки, соединять незримыми нитями малознакомых друг с другом людей, сплетать в один общий узор различные, казалось бы, ничего общего не имеющие между собою события.

Кажется, именно Фуше пустил по рукам записку, которую передала депутату Тальену из парижской женской тюрьмы недавно арестованная по приказу Робеспьера Тереза Кабарюс.

Записка дошла до Лесажа, и он прочел ее вслух своему соседу.

«Мне снился сон, – начиналась эта записка. – Мне снилось, что завтра меня казнят, завтра моя голова будет отсечена ножом гильотины. Но это еще можно было бы исправить, еще можно было бы повернуть вспять, если бы среди депутатов Конвента нашлись не плаксивые слюнтяи, а настоящие мужчины...»

– Неужели мы позволим Бешеной Гиене растерзать эту смелую женщину? – проговорил Лесаж, дочитав записку и пустив ее дальше по рядам. – Неужели мы сами пойдем на эшафот, ничего не сделав для своего спасения?

– А что мы можем? – пролепетал депутат из Лилля. – Если мы посмеем выступить против него, нас тут же обвинят во всех грехах! Он все еще силен и влиятелен... вот если бы первым выступил кто-то другой, я охотно поддержал бы этого смельчака...

Многие в зале Конвента рассуждали точно так же. Депутаты перешептывались, вертели головами в поисках смельчака.

И он нашелся.

Никому не ведомый Луше откуда-то сверху, с самого верхнего яруса, выкрикнул:

– Арестовать Робеспьера!

Зал на мгновение оцепенел от страха, на миг стало тихо, как на кладбище. А затем в разных концах зала раздались выкрики:

– Арестовать! Арестовать Бешеную Гиену! Сколько можно терпеть его тиранию?! Для того ли мы свергли короля, чтобы посадить на трон этого провинциального адвоката?

В зале нарастали хаос и сумятица, кто-то возражал, кто-то бурно аплодировал предложению Луше.

Председательствовавший в тот день Колло д’Эрбуа быстро поставил вопрос на голосование.

И «болото», составлявшее большинство членов Конвента и всегда шедшее за тем, на чьей стороне сила, «болото», которое еще вчера дружно рукоплескало Робеспьеру, мгновенно переметнулось на сторону его противников и проголосовало за немедленный арест своего вчерашнего кумира.