Табакерка Робеспьера

Пока Герман разбирался со скандальным незнакомцем (в котором нетрудно было узнать Леонида Платоновича Воронова), к его машине с пассажирской стороны подкралась Юлия. Она открыла дверцу, Вероника выскользнула наружу, а Юлия вместо нее устроилась на сиденье.

– Будь осторожна! – шепотом предупредила ее Вероника. – Он едет на тот самый ритуал, где собирается принести тебя в жертву.

– Ой! – пискнула Юлия. – Не хочу, чтобы меня приносили в жертву! Может, можно как-то без этого обойтись? Я боюсь...

– Обойтись не получится. Я бы поехала сама, но там будет светло, и они сразу заметят подмену. Зато – только представь – ты навсегда освободишься от его власти!

– Да, из-за этого я готова рискнуть жизнью! – проговорила Юлия мечтательно.

– И не бойся – я буду рядом! – заверила ее Вероника. – И вот еще что... – она сняла с головы светлый парик и напялила его на голову подруги. – А то он очень удивится, только что у тебя были длинные волосы – и вдруг сделалось не пойми что!

С этими словами она закрыла дверцу и перебралась в припаркованный рядом «Фольксваген Гольф».

– Не сыпь мне соль на раны! – едва слышно простонала Юлия и поправила парик.

Воронов, заметив, что девушки завершили рокировку, миролюбиво проговорил:

– Ну ладно, мужик, договоримся по-хорошему: платишь мне двести долларов, и расходимся!

– Ну, ты оборзел! – процедил Герман, но взглянул на часы, понял, что опаздывает, и смягчился: – Черт с тобой, бери сотню – и расходимся!

Зеленая купюра перешла из рук в руки, и мужчины вернулись каждый к своей машине.

Черная машина Германа выехала с парковки первой и направилась в сторону Обводного канала. Немного выждав, следом за ней поехал Воронов на «Фольксвагене» своего соседа.

Выехав со стоянки, он покосился на Веронику и смущенно проговорил:

– Мне так неудобно перед вами... я в тот раз так по-свински напился...

– Да уж, – фыркнула Вероника. – Приличный человек, преподаватель, а вели себя, как шофер-дальнобойщик! Ругались, пели песни из репертуара «Русского шансона»...

– Что?! Не может быть! – Воронов залился краской. – Неужели я докатился до такого! «Русский шансон»!

– Да ладно, я шучу! – смягчилась Вероника. – Чего не было, того не было! Вы просто отключились, я вас доволокла до вашей комнаты, и вы заснули сном праведника...

– Ой, но все равно, мне так неудобно! Вам пришлось со мной возиться... и интервью не получилось...

– Ну, ничего страшного! – Вероника решила обойти скользкий вопрос с интервью. – Зато сейчас вы мне очень поможете... уже помогаете...

– Ой, я отвлекся и потерял ту машину!

– Как же так! – Вероника пришла в ужас. – Если мы их потеряем, Юлии придется плохо!

– А вы не знаете, куда они едут?

– Он говорил про какой-то Митрофаньевский мост, – вспомнила Вероника. – Только я не знаю, где он находится...

– Зато я знаю, – успокоил ее Воронов. – Это новый мост через Обводный канал, напротив Митрофаньевского шоссе. Раз они едут туда, мы их найдем...

В голосе Воронова появилась не свойственная ему раньше твердость, руки уверенно лежали на руле. Вероника покосилась на него. Вот же вроде нормальный человек, а вчера у себя в квартире – форменный овсяный кисель! Соседку боится до колик! Нет, все же полагаться на него нельзя.

Действительно, через десять минут впереди показалась знакомая черная машина. Она переехала через Обводный канал, свернула на набережную и остановилась возле длинного двухэтажного здания. Оно имело нежилой вид, походило на старинный склад.

Из черной машины выбрался Герман, вытащил за руку Юлию, повел ее ко входу. Это был не подъезд, не крыльцо, а глухие металлические ворота.

Юлия шла послушно, деревянной походкой, как будто была не живым человеком, а куклой-марионеткой. Вскоре вместе со своим спутником она скрылась за воротами.

По просьбе Вероники Леонид Платонович остановил свою машину на другой стороне канала.

– Ну, большое спасибо! – проговорила девушка светским тоном, выбираясь из машины. – Вы мне очень помогли! Надеюсь, мы с вами еще встретимся!

– Нет, постойте! – запротестовал Воронов. – Я не могу вас отпустить одну! Ни в коем случае не могу! Я видел этого человека, он очень опасен! Я пойду вместе с вами...

– Нет, об этом не может быть и речи! – сказала Вероника по возможности твердым тоном. – Вы мне только помешаете!

На лице Воронова отразилась обида, но Вероника бросилась прочь, не слушая его возражений.

Максимилиан Робеспьер поднялся на трибуну и обвел зал Конвента тяжелым, мрачным взглядом, взглядом, под которым многие депутаты почувствовали себя неуютно.

Глядя на него, трудно было поверить, что этому человеку всего тридцать шесть лет. Он казался сломленным, раздавленным, постаревшим.

Что же так состарило его? Неимоверное бремя власти, сосредоточенной в его руках?