Табия

На этот раз поцелуй получается медленным и неторопливым, почти нежным. Он так увлечён им, что сам не замечает, как откидывается обратно на подушку, а Риддл нависает над ним, упираясь рукой в диван. Их тела соприкасаются, воздух становится горячее, возбуждение нарастает так стремительно, что ему уже трудно справляться с собой. Тёплые пальцы оказываются на его виске, очерчивают ухо, и Гарри мелко дрожит от удовольствия. Он изо всех сил вцепляется в диванную обивку, чтобы не дать рукам оказаться там, куда им путь заказан, хотя с каждой секундой желание дотронуться до Риддла всё усиливается.

В паху становится невыносимо жарко, возбуждение накатывает с такой силой, что у Гарри перед глазами уже мелькают точки. Он долго борется с собой, хрипло дыша и всё жаднее целуя губы Риддла, и, не выдержав под конец, отпускает обивку только для того, чтобы с силой сжать собственный пах. Он не соображает уже совершенно ничего, отчаянно теребя застёжку, но та никак не поддаётся влажным трясущимся пальцам. Гарри почти рычит от отчаяния, когда ладонь Риддла внезапно накрывает его руку и сжимает его пальцы на члене через ткань брюк.

Гарри вскрикивает, и крик превращается в протяжный стон, когда по всему его телу проходит дрожь. Он задыхается, судорожно втягивает в себя воздух, ещё пытаясь ловить губы Риддла своими. И когда тот последний раз прихватывает его губу ртом и отстраняется, Гарри наконец обмякает и валится на подушки, закрыв глаза.

Проходит несколько минут, прежде чем дыхание вновь становится ровным, а разум проясняется. Гарри шумно сглатывает, вытирает выступивший на лбу пот и только сейчас осознаёт случившееся. Он распахивает веки и так резко садится на диване, что перед глазами пробегают искрящиеся полоски. Он заставляет себя поднять голову и взглянуть на Риддла. Тот стоит у окна, вновь скрестив руки на груди и задумчиво глядя в окно. От стыда Гарри готов провалиться сквозь землю. Ему требуется ещё почти минута, чтобы с трудом выдавить из себя:

— Простите. Пожалуйста, простите меня.

Никак не отреагировав на его извинения, Риддл негромко произносит:

— Мы строим новый мир, Гарри. И я чувствую, как грядут перемены.

Смущённо прокашлявшись, он спрашивает:

— И какое место вы отводите в этом мире для меня?

— Это решать тебе. Единственное, что я хотел сказать… — Риддл поворачивает голову к нему, хоть Гарри и не видит его лица. — Я не знаю, что движет тобой: ум или простая интуиция. Но ты всегда делал только правильный выбор. Остаётся лишь надеяться, что так будет всегда.

Гарри хмурится. Одурманенный внезапным оргазмом, теряющийся в словах Риддла, он никак не может понять их смысла.

— Мой выбор зависит только от моего желания, — бормочет он.

— Верно, Гарри. Наконец-то ты это понял, — по голосу слышно, что Риддл улыбается. — Я хочу, чтобы ты кое-что запомнил. Ты должен жить так, как ты хочешь. Потакай лишь собственным желаниям. Не жалей о них и не никогда не извиняйся за свои поступки. И у тебя будет та свобода, о который ты грезишь.

Пока Гарри, бестолково морща лоб, думает, что ответить, Риддл подходит к двери и скрывается за ней.

Вздохнув, он снова валится на диван, чувствуя себя слишком ленивым и для того, чтобы сходить в душ и переодеться, и для того, чтобы продолжать терзать себя чувствами вины и стыда, и для того, чтобы раздумывать надо всем, что сказал Риддл. В конце концов, его слова как обычно или имеют какой-то скрытый смысл, которого он всё равно пока не поймёт, или же не значат ровным счётом ничего.

***

Следующие две недели проходят так спокойно и тихо, что даже непривычно. Риддл, разумеется, даже на следующий день после возвращения в поместье никак не дал понять, что между ними хоть что-то произошло, и продолжает вести себя как обычно. Гарри и сам старается держать себя в руках, боясь, что в следующий раз — если он когда-нибудь будет — может полностью потерять над собой контроль. Хотя себе он вынужден признаться в одном: он бы желал повторения того странного вечера, или даже чего-то большего, несмотря на последствия.

Шумиха после нападения на Хогвартс быстро сходит на нет. Пожирателям удалось заново возвести защитное поле и укрепить чары, так что студенты вернулись в школу, как и планировалось, через неделю.

В самом поместье жизнь идёт своим чередом. Единственное, что изменилось и выглядит непривычным — это постоянное отсутствие Люциуса Малфоя. После официальной церемонии вступления в полномочия Министра, он с утра до вечера пропадает в Министерстве и не всегда успевает к ужину. Зато Нарцисса уже отошла после смерти Драко, и её всё чаще можно видеть в зале во время трапезы.

Гарри вновь загружен рутинной работой, которая и выматывает его, и, вместе с тем, отвлекает от посторонних мыслей. Однако в первый день весны стоит такая ясная тёплая погода, что он, бросив все дела, берёт метлу, тащит ребят на поле за поместьем и весь день гоняется за снитчем наперегонки с Марком, который теперь взял на себя роль второго ловца. Такой же задорный поединок повторяется и на следующий день.