Табия

— А как я ещё себя должен чувствовать, Марк? Я предал своих друзей, я живу в одном доме с толпой Пожирателей. Мне полагается радоваться что ли?!

— Ну почему сразу радоваться? Тебе дали свободу, почему бы ей не воспользоваться?

— Как?

— Как?! — Марк откидывает стопку газет на стол и даже подаётся вперёд. — Да расслабься ты уже! Прояви интерес, участвуй в жизни поместья. Здесь всё не так ужасно, как тебе кажется. А у тебя всё время такая рожа, словно тебя сюда силком тащили.

— Марк, но я… — начинает Гарри, но тот, видимо, уже не может остановиться и говорит всё запальчивее:

— Ему дали комнату. Так нет! Нужно же поворотить нос, какая она вся чужая и неуютная. Ему подобрали полный шкаф одежды. Но как же! Её нельзя одевать — она вся слизеринская!

— Как ты…

— Он обзавёлся новой причёской. Но нет! Это же катастрофа! Нужно пилить и выбрасывать волосы, пока сортир не засорится!

— Да откуда ты узнал об этом всём?! — выкрикивает он.

Марк внезапно успокаивается и вздыхает.

— Ну, когда я привёл тебя в комнату, ты с таким лицом её оглядывал… Держу пари, ты полночи сравнивал с тем, что было до этого. Потом ты припёрся на ужин в рванине, значит, побрезговал новой одеждой. А волосы… Элли у тебя во время завтрака убиралась. А она и мне прислуживает. Сказала, что в унитазе целая копна волос, а на полу ножик валяется.

— Чёрт, — Гарри вздыхает и упирается затылком в спинку кресла.

В тишине проходит около минуты. Наконец Марк негромко произносит:

— Так что меняй тактику, эфенди. Забудь всё, что было до этого. Тут тебе не дадут вспоминать старые времена. И перестань цепляться за тех, кто остался там. Им не станет хуже, если, допустим, за ужином ты выпьешь бокал вина, а за завтраком пожелаешь кому-нибудь доброго утра. Мне, например. Ты как будто боишься жить, как все нормальные люди. Только расслабляешься, делаешь шаг вперёд и начинаешь с петрушкой играться, как вдруг думаешь: «О! Что же это я делаю?! Там ведь остались мои друзья». И всё — два шага назад.

— Не нужно над этим смеяться, — тихо говорит Гарри. — Мне их не хватает.

— Отлично, только всем плевать. Ты делаешь что-то или говоришь, постоянно себя контролируя, наверняка думая, как твой поступок или слово отразится на той жизни. Но смирись, эфенди. Той жизни уже не будет. Раз ты попал к нам, отсюда назад дороги нет. Перестань ты оборачиваться.

— Только не надо думать, что ты знаешь меня лучше, чем я сам.

— Да я и не знаю тебя, — со вздохом отвечает Марк и добавляет с тоской в голосе: — Зато я знаю себя. — Гарри непонимающе хмурится, и он поясняет: — Я сам через всё это прошёл. У меня тоже были друзья, у меня была подруга. Когда началась вся эта заварушка, я вполне мог бы уехать в Австралию. Но я остался из-за отца. Меня заперли здесь, и поначалу я тоже был в депрессии. Мне никто не верил, и пришлось принять Метку, чтобы доказать свою верность. Но, Гарри, мне было так паршиво, что однажды я устроил побег, потому что понял, что больше не смогу этого выдержать.

— И что случилось? — заинтересованно спрашивает Гарри.

— Сам не видишь? — усмехается Марк. — Поймали.

— И всё?

— Ну как всё… Это была картина маслом. Заснеженное поле и я, рассекающий по сугробам босиком. Почему босиком — не спрашивай. Тогда защитный барьер ещё не был укреплён целиком, а я знал, где дырка. Ну и ломанулся. Меня впятером вылавливали, и даже Лорд сам присоединился. Он-то меня и схватил, за руку. Прямо в пяти шагах от барьера.

— Сильно влетело? — осторожно спрашивает он.

— Совсем не влетело, — пожимает плечами Марк. — Просто Лорд такую вещь мне тогда сказал… Уходи, говорит, если есть желание. Мы тебя искали не для того, чтобы вернуть, а для того, чтобы убедиться, что ты действительно хочешь уйти.

— И что? — торопит Гарри.

— И я вернулся, — задумчиво отвечает Марк, глядя куда-то мимо него.

— Почему?

— Да потому что понял, что идти мне… Нет, ну не то чтобы некуда. Было куда. Просто я подумал: а зачем? Глупо это как-то.

— Марк, но это же чушь. Если ты хотел уйти, то…

— Да не хотел я уходить, — мрачно перебивает Марк. — Я, наверное, хотел, чтобы меня заставили тут жить. Чтобы я просыпался с мыслью: «Да, я тут, потому что меня заперли», а не: «О, как вкусно пахнет, интересно, что на завтрак». Так что я через всё это уже прошёл. И я представляю, что ты сейчас чувствуешь, хотя тебе, конечно, намного хуже. Но меняй тактику, эфенди, иначе далеко не уплывёшь.

Гарри не представляет, что ответить, поэтому молча берёт следующую газету и открывает первую страницу. Марк делает то же самое. До конца стопки никто не произносит ни слова.

Глава 7. Чужой

Когда Гарри с Марком заканчивают разбирать прессу, подходит время обеда. Они выходят на лестницу и сталкиваются с Драко. Он очень бледен, глаза запали, губы обкусаны. Гарри ожидает, что он не сможет удержаться, чтобы не сказать какую-нибудь гадость, но тот опускает голову и быстро проходит мимо — явно стыдится того, что случилось позавчера.