Таблетка от старости

– Я слухами не интересуюсь, – буркнул Кирсанов, подписывая Шурино заявление. Он пихнул его ей через стол. – Можете быть свободны.

«Интересно», – думала Шура, покидая кабинет своего бывшего любовника. – «У него уже ремонтировали пожарную сигнализацию?»

В тот же день Кирсанов подписал приказ о Шурином увольнении, в отделе кадров ей выдали трудовую книжку, а бухгалтерия рассчитала причитающуюся ей зарплату до копеечки. Удерживать затраты на обучение во Франции с нее не стали. Вот, что значит вовремя полученная секретная информация. Правда, Ярцева сообщила Шуре, что после ее увольнения на общем собрании трудового коллектива к большому недоумению этого самого коллектива Кирсанов по Шуриному поводу весьма злорадствовал и говорил, что все приличные клиники для нее теперь закрыты. Мол, предала Шура какие-то там корпоративные интересы. Теперь весь коллектив «Космоса», можно сказать, озадачен этими корпоративными интересами.

Шура слушала Татьяну Алексеевну и думала:

«Так вот, оказывается, как теперь это называется – корпоративные интересы!»

Выходит, Кирсанов испытывал к Шуре корпоративный интерес, а про любовь, конечно, это она сама себе придумала. Вот и славно. Ну, теперь-то точно на работе к ней никто «корпоративного интереса» испытывать не будет.

Новое место работы Шуре понравилось. Оборудование ничем не хуже, чем в «Космосе», а вот хозяйка Вера Алексеевна так и вовсе замечательная. Уж ей-то в голову никогда даже не придет прослушивающие устройства устанавливать. Чувствовалось, что человек она добрый и порядочный. И вокруг нее явно собрались тоже люди добрые и порядочные. Вон хоть бы Ашрафа для примера взять, или Тамару Федоровну Кранк. И Акбара. Он, конечно, не совсем человек и с виду вовсе не добряк, но Шура чувствовала, что внутри он настоящий заколдованный принц добрейшей души. Так что Шура на новую работу всегда ехала с радостью.

Недели через две у Шуры была уже полная запись. И, конечно же, практически в первых рядах к ней примчалась её самая проблемная клиентка Евгения. Дело в том, что Евгения была рыженькой и имела тончайшую бледно-розовую кожу. Шуре иногда даже казалась, что кожа эта светится как бы изнутри. Но любое прикосновение к этой нежнейшей коже было чревато образованием гематом. За это Евгению недолюбливали все косметологи «Космоса». Не то, чтобы она жаловалась руководству или еще как-то выказывала свое неудовольствие, просто каждый врач необычайно переживал, когда после произведенных им манипуляций Евгения выглядела, как будто попала под трактор. Такая вот кожа, уж, что тут поделаешь. Потом, конечно, синяки проходили, но неприятный осадок всегда оставался. Поэтому чего удивляться, когда Евгению спихнули на Шуру, которая в тот момент только-только появилась в клинике. Видимо, как сказал Кирсанов, таким образом решили молодого специалиста научить и передать ему бесценный опыт. Однако Шура всех удивила и как-то ухитрилась сделать Евгении инъекции практически без гематом. Ухитриться-то она ухитрилась, но при этом нервничала и волновалась страшно. Евгения пришла в неописуемый восторг, и с тех пор идти к другому специалисту не соглашалась ни за какие коврижки. Она послушно выполняла все Шурины рекомендации, а Шура каждый раз покрывалась холодным потом, делая ей уколы.

И вот Евгения явилась к Шуре на очередные инъекции витаминного коктейля уже не в «Космос», а в «Вечную молодость». К ее приезду в будке охраны, как и положено, восседал суровый Ашраф, а за стойкой рецепции изображала из себя администратора Вера Алексеевна. Шура встретила Евгению прямо на парковке.

– Шурочка, здравствуйте! – почти прошептала миниатюрная Евгения, выпорхнув из своей огромной белоснежной «Ауди». По строгому указанию Шуры Евгения летом всегда носила шляпу с широкими полями и очки в пол лица. – Ой, а что это тут у вас? – Евгения с любопытством оглядела территорию. – А хорошо-то как! И воздух свежий. – Она понюхала воздух и чихнула.

– У нас тут реабилитационная клиника «Вечная молодость», – пояснила Шура, обводя рукой пустынную парковку. – Только что открылись.

– Как интересно, а что это значит, реабитали…, ой, – Евгения захихикала. – Извините, мне никак не выговорить.

– Ничего страшного. По-русски это значит – восстановительная.

– Ой, правда, интересно. А мне это надо, как думаете?

– Ну, не знаю. Наверное, надо. Это всем надо. – Шура распахнула входную дверь перед Евгенией.

– Ой, а красиво-то как! – Евгения с любопытством разглядывала мраморный холл.

– Красиво, а самое главное, полезно! – согласилась с ней Вера Алексеевна. – Здравствуйте.

– Здравствуйте. – Евгения кинулась к Вере Алексеевне, как к родной. – Вот я у Шурочки и спрашиваю, а мне-то это надо? Эта вот, Шура, как вы сказали?

– Реабилитация.

– Точно. У меня приятельница ездила, ой, не помню, куда-то во Францию, на эту вот, как вы сейчас, Шура, сказали. Вернулась, как новенькая.