Таблетки для рыжего кота

В полной уверенности, что меня сейчас стошнит от страха, я встала на трибуну и повернулась к морю голов. Только тогда я поняла, что знакомых лиц в зале гораздо больше, чем поначалу показалось. Например, прямо посередине зала на складном стуле сидел Тед. Он одобрительно помахал мне рукой. В ответ я кое-как сумела улыбнуться. Но моя улыбка очень быстро увяла, когда я поняла, что примерно в четырех рядах за ним сидит Купер. Он тоже поднял руку и подумал, что я улыбаюсь не Теду, а ему.

Господи, меня точно вырвет, как пить дать.

Я посмотрела на карточки с заметками и покачала головой. Не могу, ну никак не могу. Ну почему нельзя просто догнать преподобного Марка и дать ему пинка под зад? Это было бы гораздо легче.

— Привет, — сказала я в микрофон. И услышала неуверенное эхо: «Привет… привет… привет». — Когда я познакомилась с доктором Витчем, он распаковывал вещи, и первым, что он достал, был ежедневник с рисунками из «Гарфилда».

Я посмотрела на слушателей, оценивая, как они восприняли эту информацию. Все смотрели на меня с каменными лицами. Кроме Тома — он закрыл лицо руками. И кроме Теда — он улыбался. Купер выглядел растерянным.

И тут я заметила папу, он сидел рядом с Купером. «О господи! Папа тоже здесь? Честное слово, это доказывает, что Бога нет».

— Доктор Витч любил Гарфилда, — продолжала я, — Любил настолько, что завел большого рыжего кота, очень похожего на героя мультфильма, и назвал его Гарфилдом. А когда у кота началась болезнь щитовидной железы, доктора Витча не испугали расходы на лечение больного животного, он не стал его усыплять. Он давал Гарфилду таблетки. Вот каким человеком был доктор Витч. Человеком, который любил своего кота Гарфилда.

Я посмотрела на Пэм Не-Зовите-Меня-Миссис-Витч. Она плакала и смотрела на меня счастливым взглядом. Что ж, хорошо: если разобраться, ради них и проводится эта поминальная служба — ради людей, которым был небезразличен доктор Витч. И Гарфилд. Я поняла, что поступаю правильно.

— Когда я видела Оуэна в последний раз, — продолжала я, — он сидел за своим рабочим столом и писал речь, которую собирался произнести в конце месяца на торжественном обеде по случаю выпуска. Церемония присуждения университетских степеней, как сказал мне Оуэн, была его любимым мероприятием, поскольку это праздник успеха и свершений. Успеха и свершений не только студентов, но и всего персонала Нью-Йорк-колледжа. Каждый студент, который заканчивает Нью-Йорк-колледж, — это личная победа не только администрации, но и всего персонала колледжа. — При этих словах я посмотрела на президента Эллингтона. — Всех тех, кто сплотился, чтобы помогать студентам осваивать предметы и получать дипломы, всех, начиная от ассистентов преподавателей, которые выставляют экзаменационные оценки, и заканчивая смотрителями, которые поддерживают классы в чистоте.

Мне бы хотелось сказать, что в этот момент президент Эллингтон встал, заявил, что я права, и объявил, что принимает все условия КРА и забастовка прекращается.

Но он по-прежнему сидел, опустив голову, по-видимому, все еще играл в «фантастический футбол».

— Я мало знаю о том, что будет с нами после смерти. Я ничего не знаю о загробной жизни. Но одно я знаю точно: я знаю, что в этом году на церемонии выпуска в Нью-Йорк-колледже нам будет очень недоставать Оуэна. Меня не покидает ощущение, что его дух будет с нами, Оуэн Витч останется в наших сердцах.

После заключительной части моей речи наступило полное молчание. Потом кто-то захлопал — поначалу только из вежливости. Затем Купер встал со стула и громко зааплодировал.

— ДА!

К нему очень скоро присоединился Тед — сначала испуганно покосился через плечо, а потом вскочил на ноги и принялся хлопать в ладоши. Аплодисменты стали более искренними, и вскоре уже все собравшиеся встали и тепло аплодировали.

Несколько секунд спустя мне на смену к микрофону поспешил Брайан — тот самый Брайан, который приходил в Фишер-холл с мистером Розетти.

— Э-э… спасибо, Хизер, спасибо, — нервозно пробормотал он. — Как уже объявил доктор Джессап, для желающих на втором этаже перед кабинетом фитнеса будут подаваться прохладительные напитки. Вот так. Это все. До свидания.

Хор девушек, вероятно, вдохновленный этой новостью, разразился очередной песней. Угадайте, что они выбрали?

Конечно, «Кумбайя».

18

Все деньги мира

Не могут купить это сердце,

Все деньги мира

Не могут погубить звезду,

Потому что я знаю,

Куда мне от этого деться,

Потому что по этой дороге

Я уже никогда не пойду.

«Меня нельзя купить»

Автор Хизер Уэллс

— Знаете, — сказала Пэм Не-Зовите-Меня-Миссис-Витч с красными от слез глазами, — Оуэн очень тепло о вас отзывался. Полагаю, вы и Гарфилд были ему ближе всех на свете… в конце жизни.

— Bay! — только и выдохнула я. Возможно, ответ не самый подходящий, но что еще можно ответить, когда тебе говорят такое? — Спасибо, Пэм.