Таблетки от жадности

Наконец, когда она уселась и сделала небольшой заказ, у нас появилась возможность поговорить. Уже с пару минут Нина вопросительно поглядывала на меня, но за этим «вопросом» угадывалась какая-то ненатуральность, словно она просто старалась скрыть свой собственный интерес в этом разговоре и ждала, пока я сама начну задавать вопросы. Что ж, так, пожалуй, и поступим.

– Вы, должно быть, были удивлены, когда я попросила о встрече, – для начала я решила успокоить девушку, продемонстрировав перед ней практически полное отсутствие своей проницательности. – Дело в том, что я никак не могу отделаться от мысли о вчерашнем убийстве. Простите, Нина, что вовлекаю вас в свои проблемы, но мне показалось, что вы как доверенное лицо Инги Леонидовны не можете не интересоваться случившимся. Кроме того, Анюта могла быть знакома с вами лично, и это еще одно очко в пользу того, что вы не можете быть безучастной. И, конечно, вас, как и остальных сотрудников «Классики», наверняка беспокоит тот факт, что убийство связано с вашей организацией, а значит, вам всем не избежать соприкосновения с официальным расследованием.

Во время моего монолога выразительное лицо Нины менялось в зависимости от того, какие слова произносила я в этот момент. Сначала оно было удовлетворенным, затем на нем проступил живейший интерес, а на смену ему пришли огорчение и скорбь, и эта реакция относилась к моей фразе о том, что Нина сильно обеспокоена делами своей начальницы. Когда она начала говорить, то к прежним эмоциям добавилось еще и жгучее желание оказаться полезной.

– Да-да, вы совершенно правы, мы все переживаем случившееся, это наша общая трагедия. Я не была близким человеком Анне, скорее наше знакомство было формальным, но ведь чисто по-человечески такое не может оставить равнодушной, правда? Тем более что я, кажется, знаю, из-за чего она погибла.

Вот так, просто и без лишних иносказаний. Признаться, в тот момент я ожидала от своей собеседницы чего угодно, но только не такой спокойной и прагматичной констатации факта, сделанного со столь не свойственной секретарям прямотой.

– Знаете? – машинально повторила я внезапно севшим голосом. – И вы так уверенно об этом говорите? Не думая о том, что, возможно, вы ошибаетесь?

– Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, что другой правдоподобной версии убийства просто не существует. Я ведь в курсе всех событий, которые происходят в ресторане, вижу, анализирую, делаю выводы. В общем, голова у меня, слава богу, на месте, поэтому я могу сказать определенно, что убийство было выгодно Меранцевой.

* * *

Ни один мускул не дрогнул на лице, ни единого намека на сомнение не промелькнуло в ясно-голубых глазах, когда хорошо поставленным голосом она произнесла эти слова. Что ж, девушка отличается крутым нравом, это очевидно. Недолго и до прямого уличения Меранцевой в убийстве, которое она вынесет все тем же безапелляционным тоном. Интересно, какие же все-таки у нее доводы в пользу такого обвинения? Как-то не хотелось верить в то, что вердикт вынесен на основе обыкновенной антипатии подчиненной к вышестоящей особе. Мне приходилось слышать о так называемом «комплексе вахтера», психологической особенности характера некоего человека, которая делает его нетерпимым по отношению к начальству. Пораженный этим комплексом, он всеми силами старается унизить и оскорбить неугодную личность, вина которой лишь в том, что она имеет более высокий социальный статус. Может, сейчас передо мной подобный феномен?

– Понимаете ли, мне трудно говорить об этом, но и промолчать я тоже не могу. В какой-то степени мой моральный долг состоит в том, чтобы помочь наказать преступника. Несмотря на то, что от этого мне самой придется несладко.

– Нина, что вы имеете в виду? Пока я ничего не понимаю из сказанного.

– Инга Леонидовна относится ко мне очень хорошо. Она довольна моими рабочими качествами, считает, что никто не может так хорошо справиться с необходимыми обязанностями, как я, простите за некоторую нескромность. Она ценит меня и как сотрудника и как человека, считает, что у меня хорошие перспективы в рамках своей организации, поощряет инициативу с моей стороны, советуется по самым разным вопросам. Вам понятно? Понятно, против чего я иду, говоря о том, что Меранцева имеет отношение к убийству?

– Это трудно не понять, а вот с остальным дело обстоит прямо противоположно. Почему вы считаете, что смерть перспективного работника ресторана была выгодна его директору? Здесь нет никакой логики.