Табор уходит

 Ты просто унитаз, в который гадит история! — воскликнул Киртоакэ и сам расхохотался собственной остроте вслед за залом.

 Да, — жалко сказал Дабижа, — я оступился, но…

 Ты не «оступился», — прервал его резко Верховный судья, — ты гомик!

 И бабушка твоя, не дожившая до справедливого суда, тоже была гомиком! — закричал Киртоакэ.

Зал захлопал. Дабижа стоял, чувствуя головокружение. А может так и надо, подумал он. Я помогаю Родине, вспомнил он. Родина прощает тех, кто разоблачился против нее, вспомнил Дабижа слова Киртоаки.

 Дабижа, прикрывавшийся маской добропорядочного молдавского националиста… — говорил добропорядочный молдавский националист Киртоакэ.

 … он пытался здесь весь кошмар своих гнусных преступлений свести к каким–то «идейным установкам», о которых он пробовал говорить длинные и напыщенные речи, — тряс кулаком Киртоакэ.

 Свою собственную роль в этой банде Дабижа пробовал изобразить, как роль «теоретика»., — возмутился Киртоакэ.

 Я главным образом, — дрожащим голосом зачитал Дабижа отпечатанную на листочке реплику, — занимался проблематикой общего руководства и идеологической стороной, что, конечно, не исключало ни моей осведомленности относительно практической стороны дела, ни принятия целого ряда с моей стороны практических шагов…

 Полюбуйтесь на это говно… — скзал Киртоакэ. — Он, видите ли, был теоретик…

 Я и правда был… — попробовал импровизировать Дабижа.

 Ты не «был», ты ЕСТЬ гомик! — воскликнул торжествующе Киртоакэ и расхохотался.

Зал взревел, вверх взлетали перчатки и зонты. Публика неистовствовала. «Подлинный народный молдавский юмор» — строчили быстро к блокнотах корреспонденты.

 Извольте оценить роль этого господинчика, — обратился к ним Верховный Судья, — занимающегося якобы не руководством всевозможных и при том самых чудовищных преступлений, а «проблематикой» этих преступлений, не организацией этих преступлений, а «идеологической стороной» этого черного дела…

 Замочить, тварь! — кричали уже из многих мест сразу.

 Оцените роль этого господинчика, который ведет самую оголтелую вредительско–подрывную работу, используя, по собственному признанию, все трудности независимой Молдовы, который срывает план ЕС-Молдова Ассоциированное Членство, тем самым убивая веру нашего народа в неизбежную и скорую европейскую интеграцию!

 Оцените эту тварь!

 Зацените этого урода!

 Этого пидора несчастного!

 Мы все превратились в ожесточенных контрреволюционеров, — прочитал Дабижа по условленному знаку.

 В изменников капиталистической родины, — добавил он, — мы превратились в шпионов, террористов, реставраторов коммунизма. Мы срывали вступление Молдовы в ЕС. Мы, и только мы послужили причиной того, что ЕС пока не принимает Молдавию в ряды союза.

 Мы пошли на предательство, преступление, измену, — каялся Дабижа.

 Мы превратились в повстанческий отряд, организовывали террористические группы, занимались вредительством, хотели опрокинуть власть молдавского народа, — говорил Дабижа, плача.

 Достаточно! — крикнул Киртоакэ.

Где–то вдали разгоряченный верховный судья увидел, словно в дымке, довольное лицо дяди, премьер–министра Марины Лупу, других «випов». Ходят специально на меня, подумал горделиво Дорин. Зал был готов растерзать изменников…

 Может быть, — спросил успокаивающе публику Киртоакэ, — мы должны простить их?

 Этих изменников, европротивленцев, выродков? — спрашивал он, обращаясь в телекамеры, которые вели прямую трансляцию.

 Ведь у всех них есть заслуги перед Молдовой, — напомнил он.

 Штефан Урыту убивал приднестровцев, Георгий Петренко содержал бар в аэропорту, Николай Дабижа ненавидел инородцев, академик Ходыркэ как–то раз посидел на 500 евро в клубе «Ла Виктор», — быстро перечислил Киртоакэ все заслуги подсудимых перед родиной.

 Мы гуманный народ… — горько сказал он залу, затихшему в ожидании очередного кульбита.

 Мы думаем — ну пусть они, раз уж они философы, поэты, политики, — будут прощены… — умиротворяюще сказал Киртоакэ.

 Но ведь! — поднял руку он.

 Философия и шпионаж, философия и вредительство, философия и диверсии, философия и убийства–как гений и злодейство–две вещи не совместные! Шпион и убийца орудует философией, как толченым стеклом, чтобы запорошить своей жертве глаза перед тем, как размозжить ей голову разбойничьим кистенем!

 Замочить?! — неуверенно закричали в зале снова.

 Раздавить гадину! — закричал Киртоакэ.

 Я раскаиваюсь! — закричал Дабижа.

 У тебя, говно, ботинки в говне! — воскликнул Киртоакэ.

 Ха–ха–ха! — взревел зал.

«Потрясающее чувство юмора… защитник многонациональной Молдовы… такой молодой, а уже с морщинами…. искрометные шутки… полное разоблачение гадины… мы, русские Молдовы, все как один… с надеждой… на Дорина…» — строчила корреспондент правительственной газеты Юля Юдовитчь — Семеновская, чей жизненный путь должен был окончиться на следующий день при обстоятельствах, неизвестных пока и самому Богу. Экий душка, думала она, глядя на молодого и ироничного Верховного Судью.