Табу

Она казалась напряженной и нервной, но была удивительно красива. Гораздо более красива, чем в те времена, когда ее знал Квентин. Тогда она была девушкой, несформировавшейся, без определенного характера. Хорошее тело, хорошая внешность, но все же простушка. Теперь она была женщиной. Годы жизни дополнили недостающее в ней, углубили и придали особый оттенок ее красоте. И привнесли чувственность, которую он никогда не знал в ней. Она сквозила в каждом ее движении, когда Кейт шла на кухню, думая, что ее никто не видит. Это была не та чувственность, которую он видел на экране в «Бархатной паутине» – фильме, который Квентин смотрел, по крайней мере, шестнадцать раз – но тем не менее связанная с этим образом. Камера создавала вымышленный имидж, идеализированный, но все же соотносимый с реальной женщиной, несущей в себе загадку. Кейт не была однозначна героине, которую она играла в кино, но никакая другая актриса не смогла бы раскрыть этот характер с такой чувственной силой.

Квентин почувствовал, что плоть его напряглась при виде ее, своей жены. Много раз он смотрел «Бархатную паутину» и шел прямо из кинотеатра искать женщину, думая только о Кейт, о своем желании и ненависти, только о Кейт, занимаясь любовью с незнакомкой. Каким-то образом прославление чувственности Кейт камерой Найта усилило ее загадочность и привлекательность для Квентина, для его сердца. И теперь, видя ее воочию, живую женщину на кухне, босую, в юбке и свитере, Квентин почувствовал такой прилив желания, что еле мог совладать с собой.

Но он справился, зная, что сейчас должен быть осторожным и иметь ясный рассудок. Это была самая ответственная ночь в его жизни.

• Когда чайник начал закипать, Кейт стояла на кухне, глядя в пространство. Квентин понял, что больше нет смысла скрываться.

Когда она наливала чай в чашку, он заговорил:

– А у тебя здесь мило.

При звуке его голоса сдавленный крик сорвался с ее губ. Она поставила чайник на плиту. Кипящая вода брызнула, и Кейт отскочила в сторону. Затем выключила газ и посмотрела на него.

– Как тебе удалось?.. – спросила она. Квентин улыбнулся и шагнул к ней.

– Разве ты не видела мою машину? – сказал он. – Да, я принял все меры предосторожности. Я люблю перестраховываться. Ты же знаешь меня, детка. Я очень осторожен. И я, прежде чем войти, люблю сначала разузнать, куда я попал.

Кейт смотрела на него, в ее глазах был страх. Это давало ему восхитительное ощущение своей силы и власти. Вид ее тела, слегка дрожащего от его присутствия, обрадовал его. Это было тело, о котором миллионы мужчин грезили по ночам, тело женщины-загадки, чувственной богини, которая со времени появления «Бархатной паутины» потрясла воображение всего мира.

Его жены…

Она опять зажгла газ под чайником, позабыв о своем чае, и повернулась к нему.

– Давай сразу покончим с делом, – сказала она. – Где фотографии?

– Они со мной, – улыбнулся Квентин. – Сначала я должен увидеть твои денежки.

Она пересекла кухню и взяла сумочку. Он смотрел, как двигалось ее тело – от красивых плеч, вдоль спины и тонкой талии, к великолепным бедрам, угадывавшимся под юбкой. Страх сделал ее еще более восхитительной.

Она вынула конверт из манильской пеньки, полный денег, и дала его Квентину.

– Здесь двадцать восемь тысяч долларов, – произнесла она. – Это все, что я смогла достать. Остальное пришлю, когда получу деньги за новый фильм. Это будет не позднее чем через два месяца. Я не могу ничего больше поделать, согласишься ты на это или нет.

Квентин оценивающе кивнул, когда она посмотрела на него.

– Ну? – спросила она. – Где фотографии?

– Фотографии со мной, – ответил он. – Как я уже говорил, я люблю осторожность. Ты получишь их прежде, чем я уйду отсюда.

Он замолчал, глядя на нее.

– Так в чем дело, – спрашивала она, раздраженная и напуганная. – Чего мы ждем? У меня мало времени.

Квентин медленно покачал головой.

– Ты знаешь, детка, – сказал он вкрадчиво. – Ты все еще моя жена.

Она отскочила от него с выражением отвращения на лице.

Он видел, как Кейт борется с собой, пытаясь взять себя в руки. Она пыталась возвести стену между ним и собой, стену из ее нынешнего положения – и гнева.

– Забудь про это, – отчеканила она. – Тебе нет места в моей жизни. Ты получил свои деньги. Теперь отдай мне фотографии и убирайся отсюда. И не льсти себе, что между нами может быть что-нибудь, Квентин. Ты можешь шантажировать меня, но ты не прикоснешься ко мне.

Взрыв ярости потряс естество Квентина – слишком сильный, чтобы он мог владеть собой.

– Хорошенькие слова, – сказал он. – Но закон на моей стороне, детка. У меня есть брачное свидетельство, которое может это подтвердить. Можешь думать, что я – твое прошлое, но ты все еще миссис Квентин Флауэрз.

Кейт смотрела на него недобрым взглядом.

– И что же нам делать в таком случае? – спросила она.