Табу

Это зрелище восхитило его. Годы назад он знал его очень хорошо, настолько хорошо, что его тянуло зевать, когда казалось, что она недостаточно отвечает ему. Он часто обманывал ее в те времена.

Но теперь то же самое место было загадкой для него. Она усиливалась ее славой и экранным образом, который делал ее более непостижимой, чем мир вокруг нее. Квентин много раз смотрел «Бархатную паутину» и ощущал, что все его чувства были предельно обострены при виде тела Кейт, спрятанного под одеждой. И он думал о маленьком теплом котенке, скрытом под этой одеждой, и этом бессмертном образе, который был перед его глазами, и изнывал от желания коснуться и поцеловать ее, словно она была соткана из магической чувственной субстанции – невообразимо более высокой и могущественной, величественной, чем просто плоть женщины. Несмотря на то, что он когда-то имел ее и принимал это как должное.

И теперь, в этот долгожданный момент, он не был разочарован. В Кейт было что-то действительно бессмертное. Он ощутил это, когда женщина была на кухне, думая, что ее никто не видит. Он видел это в ее страхе и отвращении, когда она говорила с ним. И он чувствовал это теперь в ее наготе, когда она стояла перед ним.

Она была в самом деле необыкновенной женщиной, которая разительно отличалась от всех остальных. Та магия, которую она привносила на экран, не была иллюзией. Это была реальность. Что-то непостижимое исходило от нее.

Не удивительно, думал он, что Джозеф Найт нашел ее неотразимой и женился на ней сразу же, как только дал роль в своей «Бархатной паутине», заставив жернова голливудской мельницы сплетен вращаться во весь опор.

Не удивительно.

Но сегодня вечером она не принадлежала Джозефу Найту. Сегодня она всецело предназначалась Квентину.

Он взял ее на руки. Он вдыхал запах ее духов и естественный аромат ее тела, которое помнил еще с прежних времен.

Но она была холодной и далекой. Он почувствовал весь ее ужас при своем прикосновении. Теперь он знал, как беззаветно она любит Найта. Квентин был для нее червем, низким и порочным существом.

Эта мысль заставила его улыбнуться. Ему понравилась извращенная ситуация – он вводил ее в шок и вызывал отвращение, получая от нее удовольствие. Это была даже большая, более совершенная победа над ней, чем он ожидал.

Грубо швырнув ее на кровать, он увидел ее в полный рост, обнаженную и беззащитную. Он снял свою одежду, медленно вытащив револьвер из кармана и положив его на туалетный столик. Кейт ни разу не взглянула на его тело. Она смотрела в его глаза, при этом ее взгляд был пустым.

Он выключил свет и наклонился над ней. К его радости, луна выглянула из-за туч, обливая голубоватым мерцающим светом все ее тело. В этих призрачных лучах Кейт выглядела волшебным призраком.

Он коснулся ее бедер и почувствовал, как по ним прошла дрожь. Его плоть была твердой и вздымалась между ног. Он едва сдерживал ликование внутри себя.

Он стал гладить ее и почувствовал, как она напряжена.

– Ну, ну, оттаивай, детка, – сказал он. – Расслабься. Я помню, как нажимать на твои кнопочки. Ты знаешь это.

Он поцеловал ее грудь, потом провел по ней языком. Потом он поцеловал невидимую дорожку от желудка до пупка, чувствуя, что все ее тело содрогается. Наконец он коснулся губами треугольника между ног. Аромат ее кожи возбудил его. Пламя желания внутри его вышло из-под контроля. Она была потрясающей! И она была его.

Но напряжение внутри ее не ослабевало. Она не отвечала ему, она была как натяну гая струна.

Раздраженный ее холодностью, он прижал свою плоть к ее. Он легко нашел путь внутрь ее. Чувство безудержного триумфа захлестнуло его, когда он подумал, что обладает единственной и неповторимой Кейт Гамильтон, великой звездой, женой Джозефа Найта, секс-символ всех веков и народов.

– Вот так, вот так… – приговаривал он. – Не замечательно, детка? Давай, беби! Люби меня немножко. Как ты это обычно делала.

Не было никакого ответа. Она словно была мертва в его объятиях. Он прижимался к ней теснее, потянув ее на себя. Ее пассивность взбесила его.

– Черт побери, – шипел он. – Давай, Кетти! Тебе лучше оттаять!

Она не двигалась. Она была женщиной, которая покорно подчиняется насильнику.

Он ударил ее наотмашь по лицу.

– Давай! – заорал он. – Тебе лучше привыкнуть к этому, Кетти, душка! Ты будешь моей беби…

Он спохватился, недоговорив фразу. Он понял, что сказал слишком много. Он не собирался раскрывать пока свои карты. Но теперь было поздно. И когда он почувствовал, что ее гибкое тело отреагировало на самую худшую из угроз, он начал окончательно терять контроль над собой. Он изощрялся все неистовей, врезаясь в нее изо всех сил.

– Тебе придется привыкнуть к этому… – повторял он против своей воли. – Ты принадлежишь мне. Ты всегда была моя. Никакой Джозеф Найт не может это изменить… – Он смеялся, чувствуя головокружение от ярости и экстаза.

– Целиком моя…

Слова застряли у него в горле, когда рука Кейт изо всех сил ударила его по лицу. Ее пальцы, повинуясь безотчетному инстинкту, устремились прямо в его глазные впадины. Он громко завопил и отскочил назад.