Табу

Затея Брайана Хэйса лопнула по швам, как ясно из сегодняшнего опровержения. Мы хотели бы только знать, как этот удар по престижу Хэйса отразится на финансовом положении «Континентал пикчерз», которая в течение пяти лет пыталась оправиться от урона, нанесенного провалом фильма «Зима их судьбы». Некоторые обозреватели предполагают, что срок Хэйса как главы «Континентал» истек и пора бы ему добровольно уступить руководство многострадальной студией другому лицу».

Брайан Хэйс стоял на ковре перед столом Арнольда Шпека в его офисе на Шестой авеню в Нью-Йорке.

Хотя он держался с достоинством, все же стоял словно побитый и знал это. Экспертиза, проведенная в присутствии представителя комитета по нравственности, фактически уничтожила его. Фотографии, на которые он сделал ставку, оказались фальшивками, и Джозеф Найт опять нанес ему сокрушительный удар.

Куда отвратительнее были действия Кальдера Сазерленда, упомянувшего его имя на страницах своей газеты в качестве источника ложных обвинений против Кейт Найт. «Предатель!»– скрипел зубами Хэйс. Из-за его пакости на Хэйса в Голливуде, да и во всей Америке, будут смотреть как на злобного, докучливого тирана, который ради финансовой выгоды покушался на доброе имя выдающегося кинематографиста и его легендарной жены.

Удар по репутации Брайана Хэйса как почтенного и добропорядочного главы крупнейшей киностудии был смертельным.

Таким образом, после многих лет соперничества, интриг и коварства Арнольд Шпек наконец получил в руки козырь против Хэйса, в котором нуждался.

Шпек сидел за столом, взгляд был полон удовольствия.

– Я пытался, как мог, договориться с советом, Брайан, – говорил Шпек с плохо скрываемой радостью. – Но безрезультатно. Они решили, что при сложившихся обстоятельствах единственное, что может нас спасти – это твоя отставка. Причем немедленная.

Он откинулся в кресле и закурил.

Хотя эти слова и не явились неожиданностью для Брайана Хэйса, они обрушились на его голову, как удар молотка. Ноги ослабели. Хотелось рухнуть в кожаное кресло, которое стояло рядом, но даже в этот тяжелый момент ему не хотелось дать возможность Шпеку насладиться его слабостью.

– Я полагаю, что вам неинтересно выслушать мое мнение по поводу случившегося, – сказал Хэйс.

– Напротив, очень интересно, Брайан, – ответил Шпек. – Я сочувствую тебе. Я на твоей стороне. Мы ведь не чужие друг другу—после стольких-то лет. Но я боюсь, что совет решил окончательно. Тебе следует немедленно вылететь в Голливуд и подчистить свои дела. Замещения в руководстве начнутся в начале недели.

Глаза Хэйса сузились.

– И кто же займет мое место? – спросил он. Шпек стряхнул пепел с сигары.

– Этим временно займусь я, – сказал он. – В конце концов, я знаю финансовое положение студии. И благодаря твоим постоянным сообщениям и рассказам о состоянии дел я знаком с творческими проблемами. Я достойно продолжу твое дело.

Хэйс горько улыбнулся. Он-то знал, что это новое назначение не будет временным. Много лет Шпек пытался прибрать к рукам голливудскую студию «Континентал», добиться единоличного финансового правления. Потребовалась вся незаурядность Хэйса-бизнесмена, вся его хитрость и ловкость, чтобы долгие годы сдерживать натиск Шпека. Но, несмотря на многочисленные победы Хэйса, он допустил ряд ошибок и вот теперь расплачивается за них.

Самым черным днем в его карьере был тот, когда на горизонте появился Джозеф Найт. С этого самого момента Найт стал его врагом, кошмаром, который преследовал его, он обыгрывал Хэйса, заранее просчитывал все его ходы, постоянно мучил его напряженным состязанием, подвигая на необдуманные поступки, грубые ошибки в стратегии и тактике.

Последняя затея Брайана Хэйса уничтожить как актрису Кейт Гамильтон и одновременно покончить с Найтом стала его окончательным провалом.

Если бы только Кальдер Сазерленд не упомянул его имени в этом идиотском опровержении! Он стольким обязан Хэйсу. В течение пятнадцати лет он снабжал «Инсайдер» половиной дерьма, которое выплескивалось с его страниц, половиной сенсационных материалов – не заботясь о судьбе тех, кто становился жертвой газетной шумихи. Вдвоем они практически правили Голливудом.

Но у Сазерленда не было выбора, когда он столкнулся с тем, что экспертизой фотографии были признаны фальшивыми. Он предпочел спасти себя и свою газету ценою судьбы Хэйса. Понятия дружбы или преданности не остановили его. Он выбрал то, что помогло ему выжить. Голливудская дружба или голливудская верность мало чего стоили.

Что сделано, то сделано. Благодаря Кальдеру Сазерленду и Джозефу Найту Хэйс стал несостоятельным. Его долгая и громкая карьера рухнула.

Собрав все, что осталось от его достоинства, Хэйс сделал шаг вперед и протянул руку.

– Арнольд, – сказал он. – Было приятно работать с тобой. Желаю удачи.

– Я испытываю те же чувства, Брайан, – ответил Шпек. – Ты был сердцем студии. Нам будет очень не хватать тебя.

Слова Шпека отдавали неискренностью. В его глазах садистически сиял триумф. Он задержал руку Хэйса в своей, чтобы унижение поглубже ранило его душу.