Табу

Товарищи в салоне охали, стонали, матерились. Даже Дэн вышел из своего оцепенения. Наконец, на горизонте показалась россыпь серых домишек. Это и был Онгурен – ближайшее к мысу село. На нем же заканчивалась дорога, упиравшаяся в небольшой каменистый холм. Ну а наш маршрут лежал, по нашим подсчетам, на пару километров дальше. Преодолев горку, мы бы как раз спустились к заповеднику, а оттуда рукой подать и до Хэр-Хушуна.

Гнездился Онгурен на невысоком утесе, и от крайнего дома до озера было всего каких-нибудь десять-пятнадцать метров. Я поежился – от Байкала веяло не то что свежестью, а холодом и какой-то негостеприимностью. Невесть что полезло в голову, даже, совсем по-детски, захотелось домой. Но, списав мимолетный приступ страха на распоясавшееся воображение – спасибо Дэну, тут же взял себя в руки. Успокоившись, стал осматривать место дислокации.

Бурятская деревня, на первый взгляд, мало чем отличалась от русской. Такие же бревенчатые избы, обнесенные штакетником, поленницы, огороды, куры, козы. На дороге, как водится, – коровьи лепешки. Собачье гавканье из каждого двора.

Пока ехали, деревня казалась безлюдной, но когда мы, очумевшие от тряски, выползли из машины, местные жители возникли сами собой. Я даже вздрогнул от неожиданности. Однако близко они подходить не стали, разглядывали нас издали. На моё «Привет аборигенам!» никак не отреагировали. Даже не пошелохнулись. Так и стояли, молча и настороженно уставившись.

Макс, Викентий и Вася принялись выгружать багаж. А Яна попыталась выяснить у немой толпы, как лучше идти до ущелья. Стоило ей заикнуться про этот мыс, жители заклокотали на своем жутком диалекте, замахали руками, отшатнулись от нее, как от заразной.

– Эй, аллё! – Яна таращилась на разбегавшихся людей, ничего не понимая.

– Вот дичь! – со злостью и высокомерием сплюнула под ноги.

Одна пожилая бурятка с длинной седой косой оглянулась и громко крикнула по-русски, чтобы мы убирались прочь, а иначе быть беде.

– Да пошла ты, ненормальная, – заорала ей наша Яна, вскинув кверху средний палец.

– Не устраивай базар, – одернул ее Викентий, состроив презрительно-брезгливую гримасу. – Терпеть не могу вопли. А ты, – это уже он мне, – бери Янин рюкзак. Не ей же его тащить.

Вот честно, я бы взял, попроси он по-человечески. Понимаю ведь, что тяжести – это по части мужчин. Но моя дурная натура, распознав в его тоне приказные нотки, тотчас взбрыкнула:

– Я сегодня – водитель, а не грузчик. А ты, если хочешь даме угодить, делай это сам.

– Я понесу, – сказал Вася, взваливая ее рюкзак на второе плечо.

До кордона, охраняющего заповедную зону, мы шли минут тридцать. Предъявили разрешения и двинулись дальше.

Там, где, видимо, пролегала условная граница мыса, Дэн остановился и сказал, что дальше ему идти нельзя. Потом вдруг отчаянно закричал, обращаясь то ко всем сразу, то только ко мне, чтобы туда не ходили. Умолял, чуть не плакал.

– Как же меня достали эти придурки со своими суевериями! – разозлилась Яна и уверенно зашагала вперед.

Мы пошли за ней, а Дэн так и продолжал стоять, словно за невидимой преградой, глядя нам вслед и, всё повторяя как заведённый: «Не ходите туда».

4

Степь да степь кругом – вот каким был этот злополучный мыс. Идти было непросто: каменистый грунт сплошь изрыт глубокими каналами, видать, бывшими руслами рек, ныне высохших. Неосторожный шаг – и перелом ноги обеспечен.

Растительности практически никакой. Большой оригинал наш заказчик, если сумел найти здесь красоту.

Воздух чистый, но словно разреженный – почему-то дышать было трудно. Даже голова отяжелела. И еще, было нереально тихо. Ни птичьего щебета, ни стрекота кузнечиков, ни малейшего шороха – ничто не нарушало этой мертвой тишины.

Единственное, что привлекло нас: это были своеобразные пирамиды, выстроенные из огромных каменных пластин. Пирамиды были достаточно высокие, отчего казалось странным, что они стоят, не падают и держатся, по всей видимости, очень прочно. Откуда вообще они? Кто их сложил?

Вася решил заснять эти причудливые строения. Но стоило ему удобно пристроиться и расчехлить камеру, как налетел мощный порыв ветра. Небо, на котором минуту назад не было ни облачка, мгновенно потемнело. Свинцовые тучи будто стянулись с разных сторон и нависли низко-низко. Поднялся не ветер даже – ураган. Земля под ногами, казалось, ходуном заходила. Столбы пыли и камней взвились к небу и принялись кружить в страшном танце.

Мы припали к земле, закрывая головы сумками. И мне чудилось, что в вое ветра слышны звуки, очень похожие на жуткий, свирепый и протяжный рык, который мог бы испускать ну разве что гигантский огр.

Впервые в жизни я молился, хотя толком не знал ни одной молитвы. Просто отчаянно взывал к каким ни на есть богам, лишь бы всё это кончилось.

Стихия и правда лютовала недолго. Ветер смолк так же внезапно, как и начался.

Мы осторожно поднялись, озираясь по сторонам, будто боясь, что нас вновь настигнет эта безумная вакханалия.

– Что это было? – испуганно спросил Макс.

Но кто бы ему ответил.

– Ничего не вижу. Темно. Почему так темно? – сорвалась на крик Яна.