Табу

Он так и стоит на пороге. Секунды случайного разговора утекают сквозь пальцы, как песчинки. Ему нужно идти. За сегодня он уже подвел Сергея и ему лучше не делать этого снова.

— Я очень хочу, чтобы ты больше не доводил себя до того состояния, в каком я забрала тебя от твоего друга. Марата, кажется… Не убивай себя собственными же руками, Тимур. Если в твоей жизни еще может быть что-то, за что ты мог бы держаться, то не упусти это. А теперь иди, — не выдерживаю я первой. — Если ты задержишься, разговор будет еще хуже. А он и без того очень непростой.

Но вместо того, чтобы уйти, он быстро закрывает дверь столовой привычным жестом. Совсем, как тогда за завтраком. Огромная комната вдруг сокращается и сжимается, а воздух в ней резко заканчивается.

— Последний вопрос, Божья Коровка.

Широкоплечий Тимур снова занимает все свободное место. А я рядом с ним снова ощущаю себя слишком маленькой, беззащитной.

— Ты сама сказала идти за тем, что мне дорого, так?

— Да, — тихо отвечаю, не понимая, к чему он клонит.

— А что если это не только футбол?

Воздух сгорает в моих легких. Я потеряна, удивлена и мне почему-то хочется улыбаться. Сердце начинает бить быстрее, но я не могу заставить себя поднять на него глаза. Увидеть в его глазах, что просто неверно его поняла.

Мои внутренности плавятся, как мороженое от горячей карамели, когда Тимур, скривившись от боли, опускается передо мной на корточки. Как перед ребенком. Чтобы заглянуть в лицо.

В мои глаза, которые я отвожу в сторону, лишь бы не смотреть на него.

— Посмотри на меня.

Я одновременно в ужасе и в восторге от того, каким суровым и требовательным тоном он произносит это. На ум снова приходит та сцена за завтраком и, неосознанно вспомнив вкус его кожи, ощущение его пальца на моих губах, я моментально облизываю пересохшие губы.

— Послушай, — горячо и сухо шепчет он, — я не знаю, что происходит со мной. С тобой. Но вся эта херня… Блин, я не мастер вести разговоры, ладно? Просто выслушай, Божья Коровка, не убегай и не перебивай.

У меня и в мыслях не было перебивать. А еще я приросла к стулу, и мое сердце бьется где-то в горле, так что я лишена всякой возможности сделать вдох и заговорить. Голова кружится, аромат его кожи и духов окружает, накрывает мои плечи, как мягкий плед. Я не готова слушать его сейчас, но больше всего на свете я хочу, чтобы он продолжал. Мое сердце уже так давно не билось так часто, что даже в груди больно.

Тимур сглатывает, и я, как завороженная, гляжу на то, как движется большой кадык на его шее. Впервые я к нему так близко, что вижу бьющуюся на шее синеватую жилку. Вижу линию челюсти и жесткую поросль щетины. Обвожу взглядом очертания крупных губ. Интересно, какие они на ощупь? А на вкус?

Он стоит непозволительно близко, но границы и нормы поведения начали стираться с самой первой встречи.

Впервые Тимур со мной на одном уровне. Смотрит в глаза и произносит:

— Ты сказала идти за тем, что мне дорого. И всю мою жизнь этим был именно футбол. Я больше никогда ничего не хотел так сильно. И сейчас мне очень не хватает игры, мяча, соперничества и всей это нототении, о которой я могу говорить часами, но это не то, что нужно тебе сейчас… А теперь я потерял все. За какой-то месяц скатился в самый долбанный низ, из которого теперь мне больше никогда не подняться на вершину. Понимаешь? Ты меня понимаешь?

Киваю.

Он отбрасывает сильным движением упавшую на лоб прядь, запускает пальцы в волосы и молчит какое-то время. Но потом ставит руки по обе стороны от моих ног. Касается моего стула, зажимая меня в тиски. Его большие пальцы случайно касаются моих бедер.

— Я вернулся в Россию, потому что больше не мог оставаться там, где потерял все. Но и здесь меня ничего не ждало… Но потом я встретил тебя, Божья Коровка. Скажи, что мне не кажется. Просто скажи, что ты тоже чувствуешь что-то чувствуешь, когда смотришь на меня? Я всегда думал, что меня не трогает ничего, кроме футбола, но вот ты здесь, такая строгая, холодная и неприступная, и, черт возьми… Я схожу с ума по тебе. Я бы уже съехал от отца, если бы не ты. Хочу видеть тебя каждый день, но ты убегаешь. Работаешь вроде как. Хрен знает, чем ты там занимаешься, я все равно не могу поймать тебя. Раньше моим наваждением была игра. А теперь стала ты.

Перед глазами темнеет. Я все еще сижу, задержав дыхание. Как будто даже легкого выдоха будет достаточно, чтобы разрушить хрустальный мираж, что выстраивается между нами. У меня есть выбор — задохнуться или все-таки начать снова дышать. После этих слов мне определенно хочется жить. Хотя бы еще немного. Вдруг это еще не все?

Легкие взрываются от долгожданного кислорода. А с ним в мое тело проникают и запах. Тот самый особенный мужской терпкий запах, который я разбираю на молекулы, чтобы запечатлеть это невероятное мгновение в памяти.

Сандал и терпкая нота апельсина, горечь дыма, хотя Тимур вроде бы не курит. Запах мяты, что исходит от его волос, в которые я неожиданно запускаю свою руку. Жесткие, плотные и упрямые, слегка вьющиеся волосы.