Табу

— Я помню, — отрезаю. — Но сейчас все транзакции фонда приостановлены. Что будет дальше, я не знаю.

Миг и передо мной вместо вежливого агента по аренде недвижимости снова стоит уставшая, измученная, но готовая изорвать любого, как тигрица, кто встанет на пути у ее дочери.

— To есть мы можем потерять очередь на трансплантацию? Вы не заплатите?

Качаю головой. У меня теперь нет денег даже на саму себя, но вслух я этого не произношу. Вижу, что в ее глазах я не имею права даже требовать сочувствия.

— Ах ты, подстилка, лживая шлюха! — шипит Ирина. — Мы тебе поверили! А ты променяла доверие мужа и его деньги на молодой член! Да и было бы с кем, с его собственным сыном!

— Убирайся.

— Нет, это ты убирайся. Эта квартира моя, а ты здесь никто. Не буду я ждать до двенадцати. Даю полчаса на сборы. Противно стоять рядом с тобой, а будешь упираться, я полицию вызову. Извращенка.

Моих вещей здесь и нет. Собирать мне нечего. Кидаю разряженный телефон в сумочку, обуваюсь и покидаю квартиру.

И впервые за долгие годы я ощущаю зверский, непривычный голод. Потребность в пище настолько затмевает сознание, что остальные проблемы на фоне этого меркнут. Даже учитывая то, что я осталась на улице, с разряженным телефоном, без транспорта и охраны, документов и с ограниченным количеством налички, сейчас меня волнует только еда.

Любая. Даже дешевые «Семейные сосиски» на рекламной растяжке поперек дороги сейчас выглядят лучше всяких деликатесов, так что я нервно сглатываю, когда иду вниз по улице. В ресторан мне путь заказан, и не потому, что я могу там кого-то встретить, хотя и это тоже следует учитывать, но прежде всего, мне следует беречь деньги. Я не знаю, как долго мне придется выкручиваться. Вчера я потратила на посуточную оплату достаточно много денег, если сравнивать эти траты с возможностью снять что-то на более долгий срок.

Еще нужно обязательно зарядить телефон. Я должна как-то связаться с Тимуром, он моя единственная надежда и маяк, который поможет выбраться из этого безумия.

Купить новую симку без документов не выйдет, поэтому придется выкручиваться как-то с этой. Уверена, журналисты продолжают обрывать мой телефон звонками. И нет ничего случайного в том, что им всем стал известен мой номер.

Итак, я должна поесть где-то, где продают дешевую еду. А еще надо найти, где зарядить телефон, не имея при этом собственной зарядки.

Перебегаю полупустую дорогу и попадаю в царство жареной картошки и прогорклого масла. Живот громко выражает восторг запахами «Макдональдса», пока стою в очереди. Я понятия не имею, какой бургер выбрать, потому что никогда не ела такой еды. И диета была последним, что держало меня подальше от ресторанов быстрого питания.

Первым был имидж, разумеется. Сергея разорвало бы на куски, поймай меня журналисты за поеданием дешевого бургера в забегаловке.

А во-вторых, никогда не получая удовольствия от еды, я не понимала, что люди вообще находят в пицце, бургерах и прочих вредных примерах фастфуда. Меня к ним даже не тянуло.

Выбираю бургеры, ориентируясь по цене, а не составу, все равно они примерно одинаковы. Платить приходится наличкой, терминал под экраном отказывается принимать карту. Моя очередь наступает быстро. Получаю поднос с картонной коробкой, стаканом «Колы» и промасленным пакетом с жареной картофельной соломкой и иду искать свободное место.

Голодный рев моего желудка не стихает, но я все еще не могу посвятить себя еде, как бы сильно этого не хотела. Кружу по залу в поисках необходимого и замечаю студента, который сидит, уткнувшись носом в ноутбук, а рядом тянется зарядка для телефона моей модели.

Плюхаюсь рядом и включаю все свое обаяние на максимум, и уже через пять минут мой телефон наконец-то подключен к розетке, а я могу приступить к еде.

Достаю из коробки бургер, который моментально разваливается у меня в руках. Листья салата сыпятся обратно в картонку, а майонез проступает на куриной котлете в толстом панцире кляра. Сначала я стараюсь есть аккуратно, но после забываю обо всем — облизываю соль с пальцев, шумно втягиваю в себя «Колу» через соломинку и даже пальцами подхватываю листья «Айсберга». В конце концов, я за них тоже заплатила.

Представляю, что сказал бы Тимур.

Каждое мгновение ловлю себя на мысли, что было бы, будь он напротив меня. С какой улыбкой смотрел бы, пока я жадно глотаю еду. Так же как, когда я ела то мороженое.

В целом мире только он один умел так смотрел на меня.

Теперь, когда я осталась совсем одна, все мои мысли только о Тимуре. И в какой-то момент понимаю, что испытываю облегчение.

Все уже знают.

Шила в мешке не утаишь и глупо было верить, что нам удастся избежать огласки. Но только теперь мне стало легко и просто. Больше не нужно прятаться, бояться, загоняя даже собственные мысли в темный угол, чтобы не дай бог о них не узнал кто-нибудь еще.