Табу на вожделение. Мечта профессора

Вцепившись в ладонь брата своими заледеневшими пальцами, девушка украдкой покосилась на Марата. Никак не реагируя на внешние факторы, мужчина заломил руку ее отцу и, зафиксировав в таком положении, продолжал вжимать его лицом в капот. И делал это с такой чудовищной силой, будто хотел вообще размозжить ему череп. Склонившись к его уху, Каримов что-то бормотал. Тихо. Слишком тихо, чтобы расслышать. Но он чеканил каждое слово так гневно и озлобленно, что сомнений не возникало — их отец поймет его с первого раза. Слишком уж хорошо ему… объясняют.

Костя мучительно зашипел, перетягивая ее внимание на себя. Юля ободряюще погладила его по голове, отмечая мысленно, как сильно он побледнел. Весь ужас произошедшего накатил на нее с новой силой.

Слезы градом хлынули из глаз. А мысли разъедало от бесконечных вопросов:

— Как он мог? — прошептала срывающимся голосом. — Он ведь… наш отец! Мы знаем его всю свою жизнь! Когда он успел так сильно измениться? Когда чужие люди стали для него дороже родных? Я не понимаю! Не понимаю!

— Да просто все! — отозвался Константин. — На деньги он повелся! Красивой жизни захотелось… Не видишь, что ли?

Видела. Конечно, видела. Только до последнего не хотела верить фактам.

Услышав хлопок дверцы, а следом звук заведенного автомобильного движка, Юля поняла, что отец уезжает. Но… даже не взглянула в его сторону, пока машина с пробуксовкой не сорвалась с места, поднимая в воздух облако пыли. Очевидно, Марат сказал ему все, что хотел, и отпустил. И теперь, дождавшись, когда «собеседник» уедет, устремил свой дикий взор на нее.

Пылкий. Внимательный. Сканирующий. При виде ее зареванного лица мужчина заскрежетал зубами. В несколько крупных стремительных шагов преодолел разделяющее их расстояние и заключил Юлю в свои давящие объятия, буквально впечатав их тела друг в друга. Рвано втягивая кислород полной грудью, профессор наспех растер по ее щекам соленую влагу.

Чувствуя, как сильно ее колошматит, принялся порывисто целовать.

— Ну, все! Все, моя девочка! — хрипло шептал в перерывах. — Успокаивайся! Больше он рядом с вами не появится! Это я тебе обещаю!

Она лишь невнятно мычала в ответ, с готовностью подставляясь под его жесткие губы. Но в какой-то момент, случайно вскинув голову чуть выше… обомлела. Со второго этажа на них изумленно глазели студенты-четверокурсники, толпой облепив все имеющиеся в аудитории окна.

Окна, створки которых были… приоткрыты.

Юля почувствовала, как мороз расползается по коже.

Она застыла на месте точно пришибленная, внезапно осознав кое-что:

«Это же та аудитория, в которой у Марата должна быть лекция. Он никак не мог остыть после нашей близости и, очевидно, сразу же открыл в кабинете окна. А значит… так вот почему он оказался здесь! Он все слышал. С самого начала. А вместе с ним и две группы выпускного курса, у которых Каримов вел сейчас совместную пару! Божечки! Они… еще и нас с ним… увидели! Мы попались! Наша тайна — больше не тайна! О, нет! Нет!»

Ощутив напряжение, повисшее в воздухе, Каримов отстранился.

А секунду спустя, проследив за ее взглядом, полным страха, и вовсе развернулся лицом к своим студентам. Передернув мощными плечами, Серп прогромыхал тоном, от которого даже у нее волосы на теле встали дыбом:

— Так, я не понял! Вы что же, внезапно все выучили? Расслабились, вообразив вдруг, что диплом у вас уже в кармане? Или любопытство напрочь отбило вам инстинкт самосохранения и чувство такта?

Ребят от окон как ветром сдуло.

Причем еще до того, как он закончил свою гневную тираду.

— Марат? — взволнованно пискнула Попова. — Что теперь будет?

— Ничего! — прозвучало сухо.

— Марат… они же нас… они…

— Позже это обсудим, Юля! — он выразительно зыркнул на Константина. — Сейчас есть вещи поважнее, ты не находишь?

— Слава богу! — мучительно простонал малой. — Наконец-то хоть кто-то про меня вспомнил! Я тут скоро… не только задницу себе отморожу!

Юля виновато поджала губы:

— Прости, мой хороший! Сейчас мы… что-нибудь придумаем!

Каримов наблюдал за ее братом с легким прищуром:

— Как дела, герой?

— Встать не могу. Разогнуть колено тоже.

— Болевые ощущения по шкале от одного до десяти?

Брат смутился. Очевидно, не хотел выглядеть слабаком на его фоне.

И тем не менее мучительно зашипел:

— Черт! Да тут все двенадцать!

— Твою мать!

Марат достал из кармана свой мобильник и, бросив емкое «хреново», набрал чей-то номер. Впрочем, вскоре выяснилось, чей именно.

— Вить, у тебя же окно сейчас? Да-да! Ты мне нужен. Выйди на крыльцо.

Пока он общался с Макаровым, Юля выцепила взглядом свою сумочку, сиротливо валяющуюся на земле. Подхватив ее, девушка вернулась к брату.

— Сможешь пересесть на нее? Все теплее, чем на бетоне!