Табу Ре Ткин(СИ)

Стало заметно, что это слово в обиходе у местного населения, и вызывает в их умах и душах теплые чувства. Компания оживилась. Три литра спирта им приходилось видеть впервые. Тщедушность тел предполагала уход в Нирвану всей деревней за короткий срок от такого количества алкоголя. Но старшой решил поддержать свой авторитет.

- Мало. Давай еше.

Андреев опять полез в закрома и выставил еще бутыль.

- Все. Больше нет. Себе оставлял, да вижу Вы люди хорошие. Для Вас ни чего не жалко.

Скотоводы стали впадать в прострацию. Такого они не ожидали в самых радужных мечтах. Но предводитель отступать не хотел. Видно у него чесались руки и расовые предрассудки туманили голову. Он думал. Взять бутылки означало конец переговоров и приход к консенсусу. Не взять и набить морду, можно в пылу борьбы потерять ценный напиток. Заметив его не решительность и мысли читаемые на открытом лице, Владимир Петрович достал из внутреннего кармана отпечатанный на принтере листок и тыча его в глаза предводителя представился:

- Член внеочередной избирательной комиссии.

По его уразумению, власть в здешних местах могла принадлежать местному баю, оставшемуся со времен монголо-татарского нашествия. Милиции или других представителей власти могло и не быть. Но не смотря на малочисленность избирателей, обойти их своим вниманием власть не могла, о чем свидетельствовали отчеты избирательных комиссий. В таких местах явка была стопроцентной. И за правдивостью таких результатов следили представители враждующих партий, прилетавшие на вертолетах в удаленные уголки в ответственный период. В своих выводах он не ошибся. Со словом "избирательной" в этом уголке земли были знакомы. Видно оно ассоциировалось у местных жителей со словом "спирт", так как после этого они молча взяли бутылки, но уходить не спешили, ожидая довеска к нему в виде избирательных билютеней, на которых надо поставить крестики, в местах, где укажет даритель. Андреев их разочаровал. Ни каких бумаг давать не стал и отпустил с миром.

Компания отправилась дальше. Полоний Александрович в их обществе отсутствовал. Этому не удивились.

Глава 26.

Монастырь встретил паломников звуками барабанов и бубенцов. Вышедший встречать гостей старый монах с тонкостями русского языка был знаком плохо. Таких понятий как "паломник" и "искатель истины" в его лексиконе не было. Зато, как и жители местной деревни, он был знаком со словами "комиссия" и "избирательная". Это выяснилось после долгих препирательств относительно цели гостей. Владимир Петрович, сначала задвинул речь о Высших Истинах, но не встретив понимания, перешел к прозаическим понятиям, которые были монаху знакомы.

Старик обрадовался. Стал знаками и мало внятными словами расспрашивать о винтокрылой машине и о рисе, который обычно привозила комиссия. В ответ услышал не радостную весть, что вертолет разбился и мешки подвезут на грузовиках попозже, обижать гостей все же не стал, проводив в отведенные для высоких гостей покои, больше напоминающие застенки Гуантамо.

Табуреткин был разочарован. Идя в такую даль, он был уверен, что о нем здесь знают. Его здесь ждут. Но несколько раз произнеся свое сакральное имя - Табу Ре Ткин, понимания в глазах старика не увидел.

Виктор к такому повороту событий был готов и ни сколько не разочаровался в оказанной встрече.

Владимир Петрович, так же был доволен ситуацией. Чувствительный к боли, он был рад избежать насильственных действий со стороны скотоводов Тувы.

Скоро в их дверь постучали. На приглашение войти, в келью просочился монах славянской наружности.

Монах представился Оамыном. О Великом Учителе Человечества - Табу Ре Ткине, ни чего не слышал. О совершенствах, по слухам обитающем в местном монастыре, знал мало. На вопросы о встречи с этими загадочными созданиями отвечал уклончиво, ссылаясь на предыдущие встречи с работниками избирательных комиссий, которые к Высшим особам допущены не были. От того явка избирателей, на местном участке, ни когда не была сто процентной. Но из его объяснений выходило, что можно побеседовать с посредником между этими совершенствами и миром, который на выборы все же ходит.

О себе Оамын рассказал мало. Удалось только узнать, что родом он из Твери. Разочаровавшись в жизни, с одной из туристических групп, добрался до здешнего монастыря и живет в нем уже больше пяти лет. На вопрос о Полонии Александровиче посмеялся, выдвинув гипотезу о его не вменяемости; информацию о пропавших экспедициях отверг, пояснив, что от сюда есть не плохой путь по красивейшим местам в направлении на юго-восток и именно этим путем все и уходят. Об инциденте с избиением слышал. Но все закончилось без большой крови. Увидев бой, монахи вышли на помощь к паломникам и местные оставили их в покое. При этих словах, Владимир Петрович пожалел об утраченном спирте.

Спали плохо. Нормальных постелей не было. Кинув носимые вещи на доски, служащие кроватями, легли на них и уснули.