Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви

Если нет Арджуманд на Земле, то нет и совершенства.

Задумавшись однажды над этим, он понял, что должен создать последнее пристанище для умершего тела любимой таким, чтобы оно было близко к совершенству самой Арджуманд.

Больше двадцати тысяч мастеров со всего света два десятка лет трудились над созданием Тадж-Махала. На берегу Джамны действительно рождалось самое красивое здание в мире. Но прежде архитекторы немало повозились с проектом.

Сначала Шах-Джехан отвергал один проект за другим, ведь согласно правилам нельзя переделывать уже возведенное. Падишаху приносили макеты, он изучал, качал головой, заставляя переделывать.

Однажды он сказал Джаханаре:

– Как только пойму, что все как надо, уеду из Агры в Дели.

– Почему, отец?

– Здесь все напоминает маму, слышу ее голос, вижу ее фигуру за каждым поворотом, боюсь сойти с ума.

И вот, наконец…

– Бегум, вас зовет падишах…

Джаханара не стала управляющей зенана вместо Ханзаде, ей ни к чему были ссоры и сплетни женщин. Но замуж не вышла, мать поручила ей отца и младших детей, и Джаханара приняла такой груз на свои девичьи плечи. Кто-то смотрел на нее с уважением, кто-то с насмешкой, кто-то с жалостью. Но ей было все равно, у нее был свой путь в жизни, своя судьба-кисмет.

Заботиться о младших девочках ей помогала Сати, которая учила и саму Джаханару.

Падишах ждал дочь в библиотеке, где горело множество светильников, а посередине был постоянно наполнен водой хауз-бассейн на случай пожара. И у каждого светильника стоял слуга с ведром воды.

Приглашение в библиотеку означало, что разговор не секретный. Джаханара знала, что днем у отца было совещание с архитектором и его помощниками, значит, что-то решили.

Шах-Джехан выглядел довольным, пригласил:

– Джаханара, посмотри.

На большой подставке стоял макет будущей усыпальницы.

Подойдя ближе, девушка замерла. Она поневоле много где побывала в Хиндустане, многое видела, но сейчас все стало не важно. Такого не было нигде!

Совершенное по пропорциям здание в четырех углах словно стражи охраняли иглы минаретов, огромный по сравнению с остальным купол идеален…

Но не меньше самого здания и минаретов Джаханару поразило отражение в зеленоватом стекле, полосой лежащем перед усыпальницей.

– Что это?

Джехан с удовольствием кивнул:

– Здесь будет вода, ведь вокруг райский сад. Усыпальница должна отражаться в воде.

– Это сказка…

Падишах кивнул:

– Теперь можно начинать строительство!

С этого дня его жизнь делилась на три части: меньшее время в сутках отдавалось государственным делам, еде, сну и остальным человеческим надобностям. Большая – Тадж-Махалу, за строительством которого падишах наблюдал лично от закладки огромного фундамента до рисунков инкрустации драгоценными камнями на стенах и каллиграфических надписей.

Еще одна посвящалась огранке алмазного сердца. Чтобы не испортить камень, падишах сначала долго совершенствовал свое умение. Никому было невдомек, для чего это делалось. Только Джаханара и Сати знали об алмазном сердце, но они молчали.

Наступил день, когда начали возводить само здание.

Наблюдая за каменщиками, Шах-Джехан заметил дочери:

– Я начал сердце.

Никто не понял, о чем речь, даже если бы услышали.

Джаханара только кивнула. Старый слуга Иса, сокрушенно качая головой, рассказал ей, что падишах каждый день не только молится и что-то шлифует, но и рыдает в отчаянии. А еще плачет в одиночестве, приходя туда, где во временной гробнице лежала его Арджуманд.

Джаханара знала об этом и без рассказов, сама слышала рыдания отца. Взрослый сильный человек, падишах огромного Хиндустана и спустя годы после смерти своей любимой жены не мог поверить, что ее нет. Он действительно мог сойти с ума. Спасал только Тадж-Махал и алмазное сердце. А еще дочь, с которой они все чаще сидели рядом, вспоминая Арджуманд или просто глядя на восток, где на бывшем поле для игры в поло росли стены прекраснейшего здания в память прекраснейшей из женщин.

Однажды отец стал вспоминать, как они познакомились. Это оказалось для Джаханары открытием, она не знала, что мать могла позволить себе такое – появиться на рынке с открытым лицом.

– Да, была одета, как простая девчонка, но рассуждала о дорогой уздечке, как опытный охотник или воин! Мне бы сразу заподозрить неладное, но я влюбился…

Больше всего Джаханара жалела о двух вещах – что не успела о многом расспросить мать и что у нее никогда не будет вот таких историй. Аллах дарует любовь не всем, а уж такую, как у матери с отцом, и вовсе единицам.

Чем больше отец рассказывал о любимой, тем больше Джаханара понимала, что Арджуманд для него жива и не умрет никогда. Мертво только тело, любовь осталась и сильна, как прежде.

Вечная любовь… такая бывает. Джаханара радовалась, что она сама плод именно такой любви. Казалось, это должно сделать их с братьями и сестрами судьбы прекрасными, однако так не случилось. Почему? Шах-Джехан ответа не знал.

Однажды Джаханара решилась спросить Аурангзеба:

– Почему у нас несчастливые судьбы, хотя мы рождены в любви?

Аурангзеб несколько мгновений смотрел на нее недоуменно, потом расхохотался: